Меня трясёт от всего, что творится. Но я вынуждена сделать вид, что ничего такого не произошло.

Заверив следователя, что буду готова приехать по любому требованию, отхожу в сторону.

Чувствую себя всего лишь винтиком в происходящих событиях. Для тех, кто сейчас здесь выполняет свою работу – я лишь какая-то безликая часть. И наверное, именно так будет правильным относиться к самой себе в сложившихся обстоятельствах.

Только я не могу. Не получается дистанцироваться. Не выходит приказать себе не реагировать на всё настолько остро и последовать этому приказу.

Я окончательно выпотрошена. Когда совсем недавно думала, что меня будто бы вскрыли и выставили все мои органы напоказ, я жестоко ошибалась. Это надругательство произошло в данный момент.

– Сонь! – окликает меня Верниковский.

Они с Марком подходят ко мне. Сын Дани впивается в ладонь отца с такой силой, что даже в относительном полумраке я вижу, как побелели крошечные костяшки его пальчиков.

Интересно, знает ли он уже о том, что его мать мертва? Хотя, если уж так разобраться, какое мне сейчас до этого дело?

– Спасибо тебе…

Верниковский шагает ко мне, я же – инстинктивно отстраняюсь. Это как сделать шаг назад в тот момент, когда тебя это может спасти. Вот только беда – спасти меня уже ничто не способно. Я во всём этом добре по самое не балуйся.

– Не за что, – пожимаю плечами, сама удивляясь тому, как отстранённо и холодно звучит мой голос. – Если все дела решил свои, так вези ребёнка домой. Ему здесь не место.

Верниковский не успевает ответить, когда ко мне вдруг шагает Марк. Быстро и неловко обхватывает руками, насколько дотянулся, и шепчет:

– Спасибо, тётя Соня.

А мне в этот момент рыдать хочется. Только я держусь. Держусь прежде всего ради самой себя.

Взъерошиваю волосы Марка рукой, осторожно, но настойчиво отстраняю его.

– Не за что, Марк. Надеюсь, теперь у тебя всё будет хорошо.

Развернувшись, бреду, сама не зная, куда. На душе то, что меня выворачивает наизнанку. Но это нормально. Да, это совершенно нормально, ведь я побывала в том, к чему совсем не была готова. Только сказать себе это и остаться спокойной совсем не получается.

– Соф!

Меня окликает голос Дарьялова. Оборачиваюсь на оклик, но продолжаю шагать в неизвестном даже мне направлении.

– М? – вскидываю брови, засовываю руки в карманы толстовки. – Скажешь, что до дома подвезёшь? Так не стоит, сама доберусь.

Во мне – слишком много обиды по отношению к Саше. Прежде всего за то, что он попросту сделал какие-то свои выводы. Не обсудил ничего со мной. Не обговорил. Но при этом дал возможность поверить в то, что в моей жизни, которая с некоторых пор кажется мне рухнувшей, есть то, за что смогу ухватиться и держаться, как за самый светлый из возможных маяков.

– Довезу.

Дарьялов подхватывает меня под руку, ведёт куда-то. Высвобождаться и протестовать не хочется. Я слишком устала. Мне слишком нужно просто довериться. Даже если за этим ничего не стоит.

Мы садимся в машину Саши. Обхватываю себя руками – мне жутко холодно. Дарьялов словно бы читает меня – сразу врубает климат-контроль на максимум.

Едва выбираемся на трассу и за нашими плечами остаётся тот сгоревший дом, меня начинает колотить крупной дрожью.

– Я тебя как услышал… всё. Со мной такого никогда не было.

Саша закуривает. Подносит зажигалку к зажатой во рту сигарете дрожащими руками. Затягивается так долго, что спаливает Винстон едва ли не до фильтра.

– Спасибо, что приехал и вытащил, – тихо говорю в ответ.

Дарьялов мотает головой. Да, Соня, самая идиотская фраза из тех, которые ты могла произнести.

– Я сам к тебе приехать хотел, – сделав несколько затяжек, произносит Саша. – Имею ввиду… после нашего последнего разговора.

Наш последний разговор – он словно бы из другой жизни. И сейчас то, что сказал мне тогда Дарьялов, кажется таким… незначительным.

– А чего не приехал? – всё же устало отвечаю, покосившись на Сашу.

Он уже уничтожил сигарету, выбрасывает окурок в окно. Снова что-то крутит на приборной доске, прибавляя температуру, потому что меня всё ещё колотит так, как будто я посреди ледяной пустыни без одежды.

– Времени немного нужно было, – словно бы виновато говорит Дарьялов.

Я киваю – скорее машинально, чем осознанно. Сейчас думать о том, что не относится к сегодняшнему дню, слишком неправильно. По моим ощущениям. Хотя, вроде бы, нужно отвлечься, переключиться, забыть. Но я не могу. Мне бы всё это пережить, а потом уже подумаю о том, что делать дальше.

– Мне тоже нужно… хоть немного времени, – говорю, откинувшись на спинку сидения и глядя в окно.

Саша касается моей руки. Кажется, хочет переплести наши пальцы, но я отдёргиваю ладонь. В данный момент я уж точно не готова к таким проявлениям со стороны кого бы то ни было. А буду ли в принципе готова – покажет время.

– До встречи, – говорю едва ли не весело, когда Дарьялов останавливается возле моего подъезда.

– Соф! – окликает он меня, выходя из машины.

Потому что я бегу. Просто выхожу из авто и устремляюсь в сторону дома.

– Саш… сейчас меня просто оставь, хорошо?

Голос дрожит. Даже скорее звенит, натянутый, словно струна.

– Я хочу всего лишь лечь спать и завтра проснуться и ничего не бояться.

Дверь за мной закрывается через долю секунды. Поднимаюсь на свой этаж, вхожу в квартиру. Запираю за собой все замки.

Хватаю на руки счастливую Руфи, которая изо всех сил виляет хвостом, утыкается мне в ноги своей мордой. Мы с ней просто уедем. Возьму отпуск на месяц, куплю билеты хрен знает куда. Сяду с Руфой в самолёт и поминайте, как звали.

Именно эти мысли успокаивают. Опустив собаку на пол, лихорадочно стаскиваю с себя пропитавшуюся запахом дыма одежду, и иду в душ.

С твёрдой уверенностью, что в самые ближайшие дни поступлю именно так, как мне кажется поступить самым верным.

– Софочка, спасибо, что ты согласилась со мной встретиться! – воскликнула Виктория Павловна, сначала крепко меня обняв, после – приземлившись напротив в кафе.

По правде говоря, согласилась я встретиться с бывшей свекровью лишь по одной причине – из уважения к той, кого я любила все эти годы и считала едва ли не своей матерью.

– Не за что благодарить, – покачала головой, скрываясь за меню.

– Ну как же не за что? – с жаром откликнулась Виктория Павловна. – Ты могла и вовсе сейчас сказать, что не готова к встречам!

Она всплеснула руками, и когда я положила меню и всё же воззрилась на бывшую свекровь, проговорила: