еще чаще! И это несмотря на то, что меня вряд ли можно считать полноценным участником, потому что я изначально не был ничем серьезным болен. Перечисленные выше болячки плюс небольшая аритмия и хронический пиелонефрит не в счет. От них я избавился, чему был очень рад. Но в целом я бы обошелся без такого экстраординарного способа лечения, я в нем не нуждался.

– Больше десятка покушений на вас двоих, – прошептал пораженный Саша. – И как же вам удалось выжить?

Оба мужчины переглянулись.

– Не знаем.

– Как-то удалось.

– Но остальные же погибли, а вы нет! Почему? Что вас спасало? Или кто вас спасал?

Дядя Коля покачал головой:

– Если ты, Саша, намекаешь, что был некто, кто вытаскивал нас из передряг, то нет. Если бы мы не держали ушки на макушке и не были бы настороже денно и нощно, то давно бы уже получили кирпичом по голове или утонули бы во время купания в море. Я избежал удара током от неисправной проводки, просто опоздав в тот день к себе домой. Уцелел во время падения кабины лифта, попросту не сев в нее. Я смог уцелеть, когда сломалось колесо обозрения, на которое у меня уже был взят билет, но мне приспичило сходить в туалет, и я выскочил из очереди, когда перед мной оставался всего один человек. И еще я неизвестно сколько раз избегал аварии на дороге, падения на рельсы в метро и падения там же с эскалатора. Но всякий раз в последний момент я уклонялся от приготовленной для меня ловушки.

– Но в последний раз, когда тебе принесли чай с отравой, ты все-таки попался.

– Да, но тут сработало то, что я в тот момент никакого подвоха не ожидал. И из рук своей любимой Танечки я бы и яду выпил, не колеблясь ни минуты.

Примерно так Саша и думал. Но он не успел сообщить об этом своему дяде, потому что дверь за их спинами заскрежетала. И в помещение бывшего вивария вошел человек, которого они все знали. Именно ему предстояло решить их будущее и определить, кто из них останется жить, а кто, увы, нет.

Глава 13

Прохор Степанович находился в превосходнейшем настроении. Он улыбался, был мил и приветлив, насколько это было ему вообще доступно.

– Мои ж вы хорошие! – воскликнул он, едва переступив порог. – Дайте ж я вас разгляжу хорошенько! Семен! Старый ты прощелыга! Сколько же мы с тобой не виделись?

Трудно сказать, чего было больше в его тоне – панибратства или высокомерия. Дядя Сеня скривился и пробормотал что-то в том духе, что еще столько бы по столько не видеть ему противную хозяйскую рожу, и было бы все у него прекрасно. Но Прохора Степановича его бубнеж нисколько не смутил.

И он почти ласково произнес:

– Сколько времени прошло с тех пор, как мы с тобой виделись. Так я хоть напоследок на тебя вживую посмотрю. А то все по камерам и по камерам, а на них изображение не сказать чтобы идеальное. Все-таки не умеют у нас еще делать качественные вещи, потому за бугром и приобретаем.

– Вы за нами следили!

– Конечно, – согласился Прохор Степанович. – Я этого никогда и не скрывал, и даже прямо говорил, что за вами будет вестись слежка. Нельзя же было оставить такие перспективные сеянцы без внимания.

– Как вы нас назвали?

– Вы – мои сеянцы. Тщательно выбранные мной из многочисленного шлака – отбракованного материала. Из вас, из вашего генного материала, я планирую в будущем вывести идеального человека. Вы думали, что эксперимент, в котором вы принимали участие, закончен? Как бы не так! Это лишь начало. А вы двое поможете мне в его реализации.

– Но почему мы?

– Только вы двое показали результат, который был мне нужен.

– Если про полное и окончательное выздоровление, то я вас обманул, – сказал Барчуков. – Ничем особенным я никогда не болел. Обманул я вас.

– А я вас! – улыбнулся ему Прохор, настроение у которого, как у всякого гада, наблюдающего за попавшимися в его силки птичками, поднималось с каждой минутой все выше и выше.

– Это в чем же вы нас обманули?

– Вы думали, что введенный вам препарат должен стимулировать вашу способность к выживанию? Поднять иммунитет и позволить исцелить все болячки, которыми вы успели за свою жизнь обзавестись?

– А разве не в этом была суть эксперимента?

– Какая наивность! – восхитился Прохор. – Да такие препараты уже давно созданы. Они хорошо известны тем, кто достоин ими пользоваться. И, поверьте мне, они ими пользуются. А серая масса пусть и дальше пичкает себя таблетками. В конце концов, фармацевтическая промышленность приносит прекрасный доход, в том числе и в мой карман тоже. Вы можете себе представить такую ситуацию, что на фармацевтическом рынке окажется такой препарат, который разом лечит все болезни? Это же коллапс всей промышленности! Кто станет покупать отдельно таблетки от головной или мышечной боли, отдельно от сердца, от почек, печени, аллергии и тысяч и сотен тысяч других болезней? Да никто! Купят один раз одну таблетку и привет, больше их в аптеке и не увидишь. Это же разорение! Такое нельзя допустить ни в коем случае. Так что я совсем не в обиде на вас, Семен, что вы нас немножко обманули. Мы были в курсе вашего обмана с самого начала. Нас это не волновало, хотя и многое говорило о вас как о личности.

– Но я-то выздоровел, – подал голос дядя Коля. – Это как?

– Чистое везение, умноженное на вашу внушаемость. Вы решили, что получили препарат, который позволит вам выздороветь. Вы убедили себя, что с каждым днем чувствуете себя все лучше и лучше, и в итоге выздоровели. Самогипноз, психосоматика, называйте как хотите.

– Но остальные участники тоже выздоровели, – возразил дядя Коля, но после паузы прибавил уже куда тише: – Правда, потом сразу умерли.

– Не стану сейчас это обсуждать. Меня это свойство разработанного мной препарата никогда не интересовало. Мне не нужны были просто здоровые люди. Таких людей можно найти великое множество, мне они были не нужны.

– А какие же вам нужны?

– Я всегда считал, что возможности человеческого организма безграничны и мы используем отпущенные нам ресурсы меньше чем на сотую долю процента.

– Но другие тоже выздоровели! Получается, они тоже себя убедили?

– Вот только они оказались не настолько способными к самовнушению. Да, убедили, но надолго их не хватило. Они стали сомневаться, терзаться страхами, что болезнь снова вернется. И она вернулась. Болезнь у человека в голове, я всегда так считал и