Орлов остановил словесный поток полковника нетерпеливым взмахом руки. Гуров пожал плечами и покорно замолчал. Генерал остановился прямо напротив подчиненного и остро заглянул в его честные глаза.

– И потому ты предлагаешь очередную провокацию с участием все того же неугомонного уголовника, от которого у нас только прибавляется лишняя головная боль? – спросил он.

– Благодаря содействию Ружакова мы обезвредили опасную преступную группировку, – напомнил Гуров. – Какая же тут лишняя головная боль?

– Ружаков такой же бандит, как и они.

– Не совсем так, – полковник покачал головой. – Я не собираюсь делать из Ружакова святого, но за свои прошлые грехи он уже отсидел. Происходящее сейчас, хочется нам с вами того или нет, выглядит совсем иначе. На Ружакова нападают – он обороняется.

– То есть, по твоим словам, он герой? – Орлов от избытка чувств взмахнул руками.

– Почему герой? – Гуров остался невозмутим. – В данной ситуации он ведет себя нормально. Как вел бы себя я… Или ты, Петя…

– Ты защищаешь его?

– Я стараюсь быть объективным.

– К Кулаку нельзя относиться объективно, Лева, – вклинился в беседу Крячко. – Ты сам говорил: единожды преступив закон…

– Я помню, что я говорил, Стас, – полковник отмахнулся от соратника, как от назойливой мухи. – Речь сейчас вообще не об этом.

– Нет, об этом, – Орлов вернулся за свой рабочий стол и сел в крутящееся кресло. – Ты предлагаешь нам провести задержание группировки Белоненко по тому же принципу, по которому ты провел задержание Куличкова и его людей. То есть снова использовать Ружакова в качестве наживки.

– Совершенно верно, Петя…

– Но почему Ружаков? Почему опять он?

Гуров засмеялся, видя, как генерал под воздействием бушевавших внутри его эмоций фактически запутал самого себя.

– А у тебя что, к нему предвзятое отношение, Петя? – спросил он.

– Это у тебя предвзятое. Может, возьмешь его себе в напарники? Вместо Стаса? А его мы отправим на пенсию. Со всеми надлежащими почестями.

– Э-э-э! – Крячко подался вперед и обиженно выпятил нижнюю губу. – С какой стати? Я не хочу ни на какую пенсию. Ни с почестями, ни без. Мне еще рановато…

– Послушайте, – Гуров достал сигареты и закурил. Этот бесконечный спор ни о чем уже начинал изрядно утомлять его. Не говоря уже о том, что на болтовню уходило сейчас драгоценное время. – Я уже в сотый раз, наверное, объясняю вам одно и то же. Так получилось, что волею судьбы Ружаков оказался замешан в эту историю. Его срисовала как та, так и другая сторона. Мы использовали его как приманку для Куличкова, и это сработало. Теперь я уверен, что такая же комбинация окажется эффективной и в случае с Белоненко. Но я готов, товарищ генерал, в этот раз действовать не на собственный страх и риск, а взять с собой группу захвата. Ведь мы не имеем ни малейшего представления о численности украинской группировки.

– А что с этой девушкой? – Орлов начинал понемногу успокаиваться. – С Оксаной? Ты разговаривал с ней?

– Разговаривал, – Гуров выпустил изо рта облако дыма. – И то только после того, как ей вкололи успокоительное. Девушка пережила огромный стресс, и чисто по-человечески ее жаль, но…

Полковник вспомнил бледное, изможденное лицо Оксаны Пустовойтовой с зигзагообразными кровяными подтеками на подбородке. Вспомнил ее испуганные расширенные глаза, взлохмаченную прическу. Девушка мечтала только об одном: чтобы вся эта история, связанная с ее персоной, поскорее закончилась и она могла бы встретиться со своим возлюбленным Альбертом. А еще лучше поскорее вернуться с ним на родину.

Допрос Оксаны ничего не дал полковнику Гурову. Девушка не имела ни малейшего представления о том, чем в действительности занимается ее великовозрастный кавалер. Не знала она того, какой у него бизнес, что конкретно привело его по делам в Москву. Не знала стоящих за ним людей. Во всяком случае, так она утверждала, и у Гурова не было оснований сомневаться в ее искренности.

Не знала Оксана и того, где сейчас находится Альберт Белоненко. По ее словам выходило, что похищение, жертвой которого она стала, произошло прямо в здании аэропорта Шереметьево-2. После четырехчасового перелета ей потребовалось отлучиться ненадолго в туалет, и она оставила своего возлюбленного томиться в вынужденном ожидании. Вернуться обратно к Альберту в тот день Оксане уже было не суждено.

– Численность его группы? – недоуменно переспросила Пустовойтова, когда допрашивавший ее полковник затронул эту тему. – Какой группы?

Гурову пришлось конкретизировать свой вопрос:

– Сколько человек прибыли в Москву с вами и с Альбертом?

– Нисколько, – Оксана покачала головой. – Мы приехали с Альбертом вдвоем.

Гурову ничего не оставалось, как развести руками. В общении с девушкой он зашел в очередной следственный тупик, о чем в настоящий момент и проинформировал Орлова.

– Как видишь, мы вообще о них ничего не знаем. Все люди Белоненко были уже здесь, в Москве, когда он прилетел с девушкой в Шереметьево. Встречали его или нет? Она уже не могла этого видеть. И мы не знаем, где он затаился сейчас со своими «братками».

– И твой план?.. – Генерал устало повел плечами. Полковник умел проявить завидное упрямство, и спорить с ним было делом бессмысленным и бесперспективным. Орлов уже махнул на него рукой.

– Мой план прост, как и предыдущий, – Гуров уже торжествовал победу. – Даже еще проще. Ружаков звонит Белоненко, благо Оксана знает номер его мобильного телефона, и назначает ему встречу. Условия прежние. То есть те же самые, что выдвигал украинцу Куличков. Деньги в обмен на девушку. Я не могу предугадать сейчас, как поведет себя в этот раз Белоненко, но подозреваю, что он вновь отважится на силовую атаку. И, сам того не подозревая, угодит в расставленную нами ловушку. Конечно, Пустовойтовой придется пережить еще пару не самых приятных часов в ее жизни, оставаясь в роли заложницы, но тут уж без моральных жертв не обойтись. А прощения попросим после победы…

В кабинете Петра Николаевича повисла звенящая тишина. Слышно было только равномерное постукивание настенных часов. Стрелки показывали двадцать минут одиннадцатого. Гуров настаивал на том, чтобы провести операцию в районе полуночи. Полковник и сам осознавал, насколько он устал и измотался, но старался не подавать виду перед коллегами.

Орлов все еще колебался, надеясь изыскать иной выход из сложившейся ситуации.

– Боюсь, сейчас не самое подходящее время отправлять нарочного в следственный изолятор… – Он замолчал, заметив, что Гуров как-то коварно и многозначительно улыбается. – Что?

– Ружаков сейчас не в изоляторе.

– А где он?

– В моем кабинете. Ждет.

– Один?