Новобранцы тем временем в ускоренном темпе осваивали ратное дело. Мои командиры как можно быстрее обучали их походным делам. В целом армия стала еще сильнее. В том числе, и своим духом. В глазах повстанцев читался оптимизм и уверенность в обязательном благоприятном исходе.

Я решил устроить подобие парада. Гарцевал по главной площади на белом скакуне. Рядом со мной на рыжем коне ехала Аленка. Пусть народ смотрит на нас с восхищением: в освободительной армии даже женщины есть. Да еще какие!

Аленка приковывала к себе взгляды: великолепная воительница на коне, что необычно, но красиво и жизнеутверждающе!

После парада я распорядился устроить пир. Все шло как по писанному: пал крупный город, местное население в основном опять поддержало нас. Можно отпраздновать, порадоваться за столом очередной победе.

Я сидел, как обычно, на самом почетном месте, рядом с Аленкой. Александр Непомнящий на этот раз устроился на другом конце стола вместе с местной блондинкой. Красивые в Руссе девушки, светловолосые, длинноногие. Вот группа красавиц исполняет танец. Танцуют ритмично, движения плавные. Воины смотрят на танцующих девушек, попивают вино, едят жирное мясо, ведут негромкую беседу. Впереди новые победы, триумф, почет и уважение.

Хотелось радоваться жизни, а я почему-то думал о том, что ушастые могут к нам засылать шпионов, а то и убийц, отравителей, с целью ликвидировать меня. Ведь именно со мной связаны победы освободительной армии. Сообщили уже, что за мою голову объявлена огромная награда. Те, против кого я борюсь, имеют несметные богатства и власть, ведь велик у них соблазн устранить человека, который может лишишь их власти и конфисковать все богатства. История отравлений известных личностей весьма велика в моем родном мире. И здесь попытки отравлений вполне реальны.

Я знал, что активированный уголь и болтушка из яичных белков были средствами противоядия у нас в средние века. Можно попробовать приучать организм к яду, но это — не самая лучшая идея. Даже от малых доз отравы здоровье садится: страдают печень, почки, желудок. И приучить себя можно лишь к некоторым видом растительных ядов, но то же с отрицательными последствиями для здоровья. А вот к самому распространенному у нас в средние века мышьяку, постепенно наращивая дозу, не привыкнешь, только медленно себя похоронишь.

В любом случае, с ядами лучше не сталкиваться, нужно подумать о том, как защитить себя. Может, подыскать подходящего щенка, чтобы дегустировал пищу?

Я решил спросить у Аленки:

— А что, у вас мышьяк часто применяют?

— Мышьяк? — переспросила девушка. — Что это такое?

Пришлось ответить:

— Яд, которым крыс травят, но можно отравить и человека.

— Крыс у нас не травят. И мышьяк не применяют. А разве можно отравить человека? Это же беспредельный грех, боги такое не простят!

— Так атеисты не верят в бога! — ответил я.

— Атеисты? — Аленка не знала и этого слова. — Кто они такие?

— У вас и атеистов нет? — удивился я.

— Может, и есть, но я с ними не сталкивалась.

Я вспомнил о том, что атеизм зародился в Древней Греции. Подобные взгляды долгое время исповедовать было опасно. Сократа за его неверие в официальную религию заставили выпить чашу с ядом. Считавшийся атеистом Сократ верил в бессмертие души. И принял чашу с отравой без тени страха.

А вот Эпикур, наоборот, был стопроцентный материалист. Он считал, что жизнь человека приходит к концу вместе со смертью тела. Значит, нужно гулять, пить, веселиться пока не умрешь. Потому смысл жизни состоит в том, чтобы получить от нее как можно больше удовольствий.

Наслаждение по максимуму — к этому направлены помыслы и стремления многих людей. Хотя наслаждаться жизнью могут далеко не все. Рабу уготована участь горбатиться на хозяина и надеяться лишь на улучшение своего положения после смерти.

Христианская вера породила у нищего надежду на рай, который не описан подробно в Библии, его каждый может представлять по-своему. А вот Ислам расписывает прелести рая. В раю обещают все, что только может придти в голову верующему человеку. Мы уже обсуждали с Сашей, что все религии мира служат средством примирения человека со своей неудачной судьбой.

Но атеизм не получил большой популярности у нас, и здесь о нем не знают. И я — не атеист. Все же интересно, что там на самом деле происходит за гранью жизни. Наверное, правила едины и определены для всех времен и народов. Но какие это правила я не знал. Мое перемещение в другой мир убедило меня в бессмертие души. Но вот куда отходят души убиенных нами врагов?

— Хорошо, отравить человека — беспредельный грех, — обратился я опять к Аленке. — А убить врага на войне — это как?

— Так ведь боги не против согласованных с ними войн. Вот и тебя прислали, чтобы ты организовал освободительную войну. Во время войны боги сокращают сроки заточения людей на Земле через убийства. Так они помогают воинам избавиться от старости.

— Старость — жуткая вещь! — сказал я. — Возраст уродует, особенно женщин! Ты уже рассуждала об этом.

— Да! Но старость — последствия греха в загробном мире. Тем, кто много грешил, Бог отмеряет большой срок на Земле, те, кто грешил меньше, до старости не доживают.

— Как ты думаешь, есть единый Бог? — спросил я.

У Аленки нашелся уверенный ответ:

— Есть единый в многообразии всемогущий Бог Перун и множество его дочерей и сыновей, богов, которые очень разные и вместе с тем составляют одно целое с Отцом.

— Если бы все боги были единым целым с Богом-Отцом, то в мире не было бы столько горя, проблем, зла, тюрем! — улыбнулся я.

Аленка тоже улыбнулась:

— В тюрьме, то есть карцере, люди должны страдать! Для того и щука в реке, чтобы карась не дремал. Чтобы у человека и человечества в целом был стимул для развития, боги ради блага конкретного индивида создают ему кучу трудностей.

— Про стимул ты, конечно, права, — согласился я. — Во время и ради войн активируется развитие техники. В другом, параллельном этому мире, большой скачок в войну сделала военная наука, особенно в СССР, США и Германии. Трудности и голод стимулируют людей. Будь у голодной обезьяны руки длиннее — она не взяла бы палку для того, чтобы сбивать плоды, а потом не огрела бы этой палкой своего собрата.

Аленка почему-то не спросила про неизвестные ей страны, а неожиданно повторила фразу Энгельса:

— Когда обезьяна взяла в руку палку — она стала человеком!

Я внимательно посмотрел на молодую женщину. Мне вдруг показалась, что она — не та, за кого себя выдает. Я осторожно