— Вы хотите моего совета?

— Если вы позволите.

Этот человек мог испросить совета у величайших умов государства, но тем не менее он сейчас стоит на пороге ее дома и просит ее совета. Совета, которого, как она вынуждена признать, ранее он выслушать не захотел. Она продолжала смотреть на него, пытаясь осознать услышанное.

— Но почему?

Он прошелся взглядом по ее фигуре, задержавшись на груди, а потом на талии.

— Я полагаю, что могу доверять вашей прозорливости. И я полагаю, что вы принципиально не станете говорить то, что, по вашему мнению, мне хотелось бы услышать.

Элиза не смогла сдержать улыбку. Наверное, она должна была бы сказать ему, что его предположения ошибочны и что она обязательно поведает Холлис с Каролиной о каждом сказанном им слове. Или о том, что она не настолько бесстыдна или самоуверенна, чтобы подбирать слова, звучащие более приятно, чем ее истинные мысли. Но потом она взглянула мимо него на охрану и стоящую на улице карету.

— Они поедут дальше и заедут за мной через полчаса, если вы согласитесь принять меня. Мы не станем привлекать внимания к вашему дому. Я не отниму у вас много времени.

«Уже слишком поздно», — подумала Элиза, и все на площади наверняка успели заметить величественную карету. И тем не менее она, наверное, живет во сне — принц Себастьян действительно спрашивает ее, не соблаговолит ли она принять его. От этой мысли ее бросало в жар, охватывало возбуждение и немного подташнивало.

— Моя сестра с подругой пришли на обед.

— Всего несколько минут, прошу вас, — взмолился принц, и вид у него был такой, как будто он боялся, что она не дарует ему даже этой малости.

Как она может отказать ему? Она не хочет ему отказывать. Откровенно говоря, теперь она воспрянула духом и ей очень хотелось, чтобы он вошел в дом, хотя бы для того, чтобы прошествовать с ним перед Холлис с Каролиной. Поэтому она распахнула дверь пошире и пригласила:

— Прошу, проходите.

Принц обернулся и кивнул своим людям. Они сразу ретировались: двое запрыгнули в карету, которая тут же тронулась с места. Она вошла в дом, прижалась к стене, давая ему пройти. Он остановился посреди прихожей, чтобы снять пальто и перекинул его через руку. Под пальто на нем были одежды по алусианской моде — длинный жилет и еще более длинный сюртук. На груди у принца красовался бант, а в центре — что-то наподобие креста из золота с бриллиантами.

Она повернулась, намереваясь пригласить его в гостиную, но Холлис с Каролиной уже стояли в прихожей и в изумлении таращились на него. И обе безмолвствовали. Первой пришла в себя Каролина, замерла в идеальном реверансе и дернула Холлис за платье, чтобы та последовала ее примеру.

— Э… если позволите… — промямлила Элиза, обходя принца. — Позвольте вам представить мою сестру, госпожу Холлис Ханикатт, — сказала она. — И мою дорогую подругу, леди Каролину Хок.

Принц посмотрел на Холлис.

— Вы, должно быть, госпожа Ханикатт из «газеты госпожи Ханикатт»?

Холлис вся засветилась от гордости, явно обрадовавшись тому, что он знает ее газету.

— Ваша правда, ваше королевское высочество.

— Леди Каролина, приятно познакомиться, — коротко кивнул он.

— Мне… мне тоже, — пробормотала Каролина. Ни она, ни Холлис не могли перестать таращиться на принца: глаза их остекленели, а улыбки казались наклеенными. Элиза же чувствовала прилив самодовольства — впервые она была источником головокружительных новостей, а не сопереживала рассказу об их приключениях.

Принц сцепил руки за спиной и учтиво ждал.

Каролина схватила Холлис за руку и сжала ее.

— Я уже имела удовольствие познакомиться с принцем Леопольдом, — едва ли не паря над полом, призналась Каролина.

— Ах, Лео. И где вы с ним познакомились?

— Прошлым летом, в деревенском домике возле Чичестера.

Элиза весьма надеялась, что Каролина не станет выкладывать подробности той короткой встречи с младшим принцем, как она обычно делала в разговоре с ней и Холлис.

— Леопольд обожает прекрасные английские сельские пейзажи. По-моему, они так же прекрасны, как пейзажи Алусии, — улыбнулся Себастьян. Каролина с Холлис глупо захихикали. Элиза начала опасаться, что обе покажутся принцу полными дурами. Принц, должно быть, опасался того же, поскольку тут же повернулся к Элизе:

— Мисс Триклбэнк, мы могли бы перемолвиться парой слов?

Глаза Каролины и Холлис расширились еще больше.

— Разумеется, — покорно согласилась Элиза и указала в сторону гостиной. Он стоял на месте, пропуская ее вперед. Элиза направилась в гостиную. Ее сестра и подруга двинулись в том же направлении. Элиза остановилась, мягко улыбнулась и сказала: — Не могли бы вы быть так любезны и подождать нас в столовой?

Холлис от удивления открыла рот.

Каролина положила руку на плечо Холлис, оттягивая ее назад.

— Ну разумеется! — ответила она, как будто и сама хотела это предложить. Но, даже делая вид, что проявляет учтивость и здравый смысл, Каролина продолжала вытягивать шею из-за Элизы, чтобы получше рассмотреть принца.

Элиза вошла в гостиную, принц последовал за ней. Она тихонько закрыла за собой дверь, обернулась и прислонилась к ней.

— Я должна извиниться за…

— Вам совершенно не за что извиняться. — Он указал на ее щеку. — Вы рисовали?

— Рисовала? — Элиза неожиданно вспомнила о чернилах. — Ой! Всему виной эти собаки. Нет-нет, и они не рисовали. — Она нервно засмеялась. Конечно же, собаки не могли рисовать, зачем она это сказала? — И я не рисовала. Никто не рисовал! Я хочу сказать, что они до полусмерти меня напугали, когда я держала чернильницу.

— Как по мне, они напугали до полусмерти весь Бедфорд-сквер.

Она смущенно потерла щеку.

Принц подошел ближе, нахмурился, глядя на следы чернил, и достал из внутреннего кармана платок.

— Позволите?

Она заколебалась, а он шагнул еще ближе и стал вытирать чернила с ее щеки. Взгляд его скользил по лицу девушки, оставляя на ее коже жаркий след.

— Вот так! Почти чисто.

Она была уверена, что стоит красная как помидор. Элиза коснулась щеки там, где он вытирал чернила. Голова кружилась. Нет, неточное сравнение. Скорее, она была словно в огне. Да, именно так. Она вся горела.

Но принц уже отошел от нее и стал расхаживать по комнате, разглядывая вещи. Картину с изображением собак, которую она написала много лет назад. Стопки книг и бумаг.

Затем он повернулся к камину и сказал:

— У вас множество часов.

— Да, я ремонтирую часы.

Он воззрился на нее в изумлении.