Одно радует, беглый корвет был парусным. А значит, шторма и наступившее потом безветрие неизбежно его задержат. И есть шанс, что англичанин все еще болтается в штилевой полосе вблизи болгарского берега.

Николай Николаевич сильно переживает по поводу нашей неудачи. Я пытаюсь его утешить: собственно, никакой неудачи нет, а есть лишь несчастливое стечение обстоятельств. В конце концов, о том, что скотина Фибих жив, мы узнали уже после того, как он покинул плацдарм, и в любом случае уже ничего не могли сделать. Но и сейчас не все потеряно: где-то в районе Констанцы каперствует Белых, да и отряд Бутакова уже сутки как покинул Севастополь. Если повезет, они перехватят беглецов.

Об этом придется доложить на военном совете у Меньшикова. Кстати, будет поднята еще одна тема: Великий князь который день обхаживает принца Наполеона, и, судя по всему, у них наметилось нечно любопытное…»

III

Гидроплан М-5, бортовой номер 14.

5 октября 1854 г.

Патрик О΄Лири

– Давай! – крикнул мичман и ткнул пальцем вниз.

Патрик кивнул и выволок из-под ног первую пачку. Всего их было пять – перевязанные крест-накрест бечевкой стопки листков скверной серовато-желтой бумаги. Пачки привезли в Качу из Севастополя, на пролетке под охраной трех казаков. Патрик не умел читать по-французски, но кроме крупного печатного текста каждый из листков украшала картинка.

Картинки были разными. На одной изображен стоящий во весь рост скелет, укутанный в драную шинель. На костяных ногах – солдатские сапоги, скалящийся череп украшен тонкими усиками и бородкой. Патрик хихикнул, узнав эти атрибуты, которыми британские газеты неизменно снабжали карикатуры на французского императора Наполеона III. В руках скелет сжимал шпагу, череп украшала офицерская шляпа – знакомый всей Европе головной убор Наполеона. Того, первого, – «настоящего», как сказал мичман Энгельмейер. Патрик удивился – разве нынешний французский император какой-то ненастоящий? Пилот снисходительно объяснил, что будь он настоящий – не отсиживался бы в Париже, а лично возглавил бы экспедицию в Россию. Где его, несомненно, ожидало бы то же самое, что и его великого предка.

Картинка на другой листовке была еще смешнее. На этот раз императора изобразили в виде дикобраза, только вместо иголок щетинились штыки, из-под которых выглядывали генеральские эполеты. Наполеон III стоял на четвереньках; его профиль, украшенный знаменитыми усами и бородкой-эспаньолкой, узнать было куда проще, чем на картинке со скелетом.

Текст листовок был очень доходчивый. В нем разъяснялось, что ждет осажденных: голод, жажда, болезни, непрерывные обстрелы. А дальше: «Император захватил власть обманом и, чтобы упрочить свое положение, затеял войну с Россией. А вы, французские солдаты, расплачиваетесь за это своей кровью». Заканчивался текст призывом не умирать за узурпатора, а сдаваться в плен или «брать собственную судьбу в свои руки».

Рассмотрев «французские» картинки, Патрик поинтересовался – а почему нет листков с карикатурами на турецкого султана и королеву Викторию? А также обращений к туркам и англичанам?

Штабс-капитан, доставивший необычный груз, пояснил: среди турецких солдат почти нет грамотных, так что писать для них такие листки – напрасно переводить бумагу. Англичане же верны королеве, на них это не подействует. Патрик согласился: да, нравы в Ройял Нэви ужасные, куда там Содому и Гоморре, но представить себе, чтобы солдаты и матросы Ее Величества взбунтовались из-за каких-то бумажонок, пусть и с картинками? Вот если бы с неба сбрасывали золотые соверены или бутылки с джином…

Под крыльями мелькали ряды палаток, между которыми метались фигурки в сине-красных мундирах. Кое-где взвивались дымки выстрелов, но авиаторы не обращали на них внимания. Стреляли редко – пока разберут ружья из пирамид, пока забьют заряды, гидроплан будет уже далеко. Изредка стрелкам везло, и тогда гидроплан привозил доказательства их удачи – дырки от пуль в перкали плоскостей.

Патрик видел, как солдаты кидаются на землю, прячутся под телеги, зарядные ящики, лафеты. Ага, злорадно ухмыльнулся он, не нравится? Доблестные любители лягушек и сидра на своей шкуре узнали, что библейское «…и стрелы с небес поразят бегущих» – это не только стих из Апокалипсиса. За эти три дня Энгельмейер и Патрик семь раз вылетали на сброс флешетт.

Сегодня французам повезло: бумажки со смешными картинками – это все же не кованые острия, навылет прошивающие человеческое тело.

Патрик перехватил матросским ножом (он заранее раскрыл его и держал в зубах) бечевку, стягивающую пачку, и столкнул груз за борт. И вывернул шею, чтобы увидеть, как листки белым облаком разлетаются над палатками.

– Давай следующий! – проорал, перекрывая треск «Гнома», мичман и ткнул напарника в бок. Петька-Патрик оторвался от зрелища рукотворной бумажной метели и потащил из-под сиденья новую пачку «наглядной агитации».

Боевые действия в Крыму перешли в невиданную доселе фазу психологической войны, и юный ирландец, сам того не зная, только что сделал в ней первый выстрел.

IV

Пароходофрегат «Владимир».

5 октября 1854 г.

Андрей Митин

Бутаков все-таки молодчина, подумал Андрей. Не зря в нашей истории он стал теоретиком тактики паровых кораблей: смотрит в корень, выделяет возможности, находит, как их применить. Согласно его идее, целями для осколочно-фугасных снарядов должны стать в первую очередь колесные кожуха, а также корма – чтобы разрушить румпельное отделение и, если повезет, повредить винт. У здешних кораблей он один, так удачное попадание может лишить неприятеля и хода, и способности управляться. После чего надо занять позицию по носу или корме жертвы и доламывать ее продольным огнем гладкоствольных орудий до полной небоеспособности.

На практике идею пока не проверяли, даже учебных стрельб не проводили, берегли драгоценные унитары. Расчеты знают свое дело, научились еще в «той» реальности, так что ограничились тем, что выпустили пяток практических болванок, демонстрируя севастопольцам возможности противоаэропланных пушек Лендера, стоящих на «Морском быке», и семидесятипятимиллиметровок Канэ, переставленных на «Владимир» с миноносца.

Андрей не отказал себе в удовольствии вспомнить молодость и разыграл с Бутаковым и парой офицеров несколько вариантов боя на столе – с кубиками и картонными корабликами. Выходило, что «Владимир» и «Морской бык» в состоянии, особенно не рискуя, справиться с винтовым линкором вроде «Наполеона» или ныне покойного «Агамемнона». А что? Огонь на «обездвиживание» ведется с запредельной для местной артиллерии дистанции до решительного результата, после чего «инвалиду» остается отбиваться погонными пушками от бомбических орудий пароходофрегата. С очевидным результатом. При этом невосполнимый ресурс будет расходоваться максимально экономно и по делу.

Оставался пустяк – опробовать все это в бою. Но отряд прошел половину расстояния до Варны, не встретив ни одного корабля. То есть совсем ни одного! Эссен даже поднимал гидропланы, благо штилевая погода способствовала. Но секторный поиск ничего не дал – море будто вымерло, ни паруса, ни дымка, ни мачты. Похоже, англичане так напуганы действиями Черноморского флота, что сидят в гавани и даже подкрепления не шлют попавшим в переплет союзникам!