— Миллионер, порнограф и еврейский филантроп.

— Как же я не догадалась? Так вот почему мы собрались? Обстановка дружественная, но мы не друзья. Когда ко мне забегает приятель с компанией пропустить стаканчик, атмосфера совсем иная. Надо добиваться гомогенности. В этом и заключается жизненное предназначение. Дело не только в деньгах.

— Нет. В избранности, — согласился Джон.

— Вы так считаете? Тогда я вне конкуренции.

— Не хотите стать избранной?

— Это замечательно. Семнадцать лет денно и нощно молюсь. Но не привыкла к избранности. Была знаменитой минут пять, в прошлом году не попала в «Кто есть кто» в Ангусе, а по утрам одеваюсь так, как угодно моим фанатам.

— Вы просто всем пресыщены.

— Полагаете? Вы специалист?

— Нет. Но нетрудно предположить.

— Так же нетрудно, как подписать за всех счет?

— Вы заметили?

— Знаю эту позу: начхать-мне-на всех, и тут же: а кто заметил? Я рада, что не настолько пресыщена, чтобы не восхищаться Ли Монтаной. В моем понимании она и есть воплощение настоящей звездности. Любила ее много лет. По-настоящему. До слез в подушку и мокрых трусов. Не хочу пресыщаться по ее поводу.

— Вы лесбиянка?

— Нет, — рассмеялась Айсис. — Когда выдается время, трахаюсь с парнем. Но мне хочется поцеловать ее в губы. Наверное, я бисексуалка: могу общаться с мужчинами и богинями. Такими, как Ли Монтана, Мэрилин Монро, Пэтти Смит, со святой Терезой Авильской. Да, еще с Бетти Буп.

Джон смотрел, как она смеялась, и рассмеялся сам.

— Вы не считаете, что они — сверхновые звезды огромной величины? Стали всеполыми и преодолели род? Могли бы вы растаять в объятиях Кэри Гранта? Или провести ночь с Полем Робсоном или Китсом?

— Только не с Китсом. Он своим кашлем не даст уснуть.

— Но вы понимаете, о чем я говорю? Обычные законы неприменимы, если ты фан, если обожаешь своего кумира. А что у вас за стихи?

— Лирика, немного созерцательная. Очень старомодная и унылая.

— Это мое. У вас что-нибудь есть с собой? Можно посмотреть?

— Вам не понравится. Сырятина. Я над ними еще работаю. И не знаю, хороши они или нет.

Но показать ему хотелось. Бегом, а не шагом. Такое обуревало желание, чтобы она их посмотрела. Вознамерился повыставляться. Если на этом тюленьем лежбище все выставлялы, почему не покрасоваться и ему? Джона раздражало, что Ли ни разу не спросила его о стихах. Он каждый день работал, а она не потребовала: «Прочти-ка мне что-нибудь». Поэзия — его хобби, сотворенная из спичек модель Биг Бена. Поэтому он привел Айсис в свою комнату, и она села на его кровать.

— Лучше я сам почитаю. Они еще не отшлифованные.

Джон опустился рядом и начал негромко декламировать.

Когда поэзия впервые воплощается в звуки, наступает волнующий момент. Такое слышат немногие. Словно редкая птица вылетает из гнезда. Только что нелепое соединение красивых перьев и клюва становится бытием. Премьера стихотворения свершается в великолепии тихого полушепота. Представьте, что вы первый, кто слышит пролог «Илиады» или «Потерянный рай». Или вас спрашивают: «Что вы думаете вот об этом?» — «В стране Ксанад благословенной//Дворец построил „Кубла-хан“»[44]. Хлопанье крыльев изменяет культурный климат. Звучала, конечно, не элегия «Сельское кладбище»[45]или «Гимн обреченной молодости»[46], но, слушая собственные строки, Джон понимал, что они хороши — лучше, чем он когда-либо писал.

После третьего стихотворения он поднял глаза.

— Извините, я вас утомил. Сейчас кончаю.

— Нет. Они потрясающи. В самом деле очень хороши. Особенно последнее, о любви. Мне очень понравилось. Вы не дадите копию?

— Не знаю. Оно еще не доделано. Надо подшлифовать.

— Ничего не надо. Стихотворение закончено. Оставьте его в покое. Так вы мне дадите?

Джон расплылся в улыбке и покраснел:

— Если хотите. — Сел и переписал три коротких стихотворения.

Они поговорили о поэзии и прозе. Айсис была не так начитанна, как он, но зато читала с большим чувством. Она шла на приступ книг с евангелическим неистовством, хватала Джона за руки, вскрикивала. Они обсудили «Антигону», школу, учителей, что значило расти провинциалом, какие конфеты покупали, когда были маленькими, как хотели удрать; свои магазины, типажи покупателей. И не заметили, как стало смеркаться.

Внезапно на пороге появилась Ли.

— Ах, вы здесь — хихикаете в темноте. Славно. Все разошлись. Просили передать вам «до свидания». Если не возражаете, я хотела бы принять душ.

Айсис вскочила на ноги.

— Извините. — Ее охватило отчаяние, как девчонку, которую застукал с сигаретой любимый наставник. — Я ухожу. — И выскочила из комнаты.

Ли громыхнула дверью ванной. Джон попытался просочиться следом, но замок оказался запертым. Через десять минут она появилась в халате, с накрученным на голову полотенцем и явно на взводе, как взвинчивающая до предела ярость Норма Десмонд.

— Извини. — Джон поспешил первым выбросить белый флаг.

— Давай поставим все точки над i. Ты здесь потому, что я попросила тебя побыть со мной.

— Ли!

— Твоя работа заключается в том, чтобы поддерживать меня и заботиться обо мне, а не о какой-то тщедушной сучонке. — Она перешла на крик; грудь привычно вздымалась, тренированные легкие вбирали воздух — Ли не заботило, слышит ее кто-нибудь или нет.

— Прости, но я не наемный работник.

— Не наемный. Но это вовсе не означает, что тебя невозможно вышибить. Вероятно, это все ошибка. А ты — очередной ничтожный, расфуфыренный, стремящийся к наживе ловелас.

— Это нечестно.

— Нечестно? — Ли нацелилась в Джона подбородком. — Тебе ли рассуждать о честности! Оставил меня с двумя занудами, которые затрахали разговорами о чертовом алтаре сцены, на который чуть не принесли меня в жертву, и в ус себе не дует! Ты что, позаботился обо мне? Хотя бы подумал? Ничего подобного! Заперся в темноте, в моей собственной спальне и пытался обратать первую попавшуюся свистушку. Вот что, Джон, пойми: меня не способны унизить продавец магазина и девица, которая полагает, что может помочь своей жалкой карьере, если ее имя свяжут с моим, если она за моей спиной ляжет под моего же приятеля и ее фотографию опубликуют в «Нэшнл инкуайрер». Почему она здесь, это ясно, но от тебя я этого не ожидала. Ладно, оставим. Я разочарована, но, честно говоря, не удивлена. И попросила Каспера заказать нам на завтра билеты на самолет. Я возвращаюсь в Лондон, а ты поступай, как тебе угодно.