буду рассчитывать на удачу. Мне без нее в моей профессии никак.

Оставив машину на специальной стоянке возле станции, мы стали ждать Большакова на улице. Времени было только без пятнадцати одиннадцать, и я, рассматривая входивших и выходивших из дверей станции людей, думала: «Интересно, смогу ли я узнать Викиного отца сейчас? Ведь столько лет прошло! Он мог измениться и не быть похожим на того мужчину, которого я видела на фотографии».

Но нет, я его узнала, как только увидела! Да, Большаков постарел, поправился и даже немного полысел, но в принципе оставался таким же интересным мужчиной, как и в молодости.

Он подошел к нам сразу, не раздумывая, словно уже знал нас тысячу лет.

«Ах, ну да, конечно же! – пришла мне в голову мысль. – Он наверняка знает внешность Елисеева. Поэтому и подошел к нам так уверенно».

– Здравствуйте, Артур Леонидович, – протянул Большаков руку адвокату, и тот, немного помедлив, ответил на рукопожатие.

– Знакомьтесь. Это и есть наш детектив Татьяна Иванова, – представил он меня Большакову.

Тот внимательно и даже удивленно посмотрел на меня, затем, приподняв бровь, галантно кивнул и протянул руку и мне.

– Приятно видеть… Не ожидал…

Я пожала его теплую и мягкую руку и спросила:

– Чего не ожидали? Что вас могут когда-нибудь найти?

– Не ожидал, что детективы бывают такие симпатичные и молодые, – парировал Большаков. – Я в свое время весьма увлекался этим литературным жанром. Почитывал… Но там детективами были исключительно мужчины.

– Где нам лучше всего поговорить? – решила я прервать политесы и перейти к делу.

– Давайте покатаемся, – предложил Большаков, указывая на кабинки, которые медленно двигались по натянутым тросам. – Вы ведь, Татьяна, еще никогда не бывали там, наверху? Так почему бы не совместить…

– Отличная идея, – поддержал инициативу Елисеев. – Я пойду и куплю билеты.

– Не нужно, – остановил его Большаков. – Я уже взял. Туда и обратно. – И он показал нам три билета. – Прошу, – жестом пригласил он нас внутрь терминала.

Когда мы вошли в кабинку и она вышла за пределы станции, Большаков, обращаясь ко мне, сказал:

– Как я могу помочь спасти Вику?

Его голос был спокоен, но я видела, с каким трудом ему дается это спокойствие. Лицо и язык тела говорили о том, что Сергей Геннадьевич очень переживает за свою дочь.

– Расскажите мне все, что произошло тем вечером на автостоянке «Ратибор», – попросила я Большакова. – Но прежде ответьте на вопрос. Вы знаете Дмитрия Ивановича Старыгина?

– Лично не знаю, – сухо и коротко ответил Викин отец. – Но я знаю, что это второй муж Лены и отчим Вики.

– Вы только это и знаете о нем? – Я внимательно посмотрела на Большакова. Мне нужно было видеть, что он честно ответит мне на этот вопрос, и он, хотя и поджал недовольно губы, ответил то, что я и хотела от него услышать:

– Этот человек был тогда одним из тех двоих, которые убили на автостоянке сторожа. И еще одного человека…

– Вы видели, кто из двоих стрелял в Петровского? – решила я поставить все точки в этом вопросе. – Это был Старыгин?

– Нет. Это был другой.

– Хорошо, – облегченно вздохнула я. Мне отчего-то не хотелось, чтобы убийцей был Старыгин. – Рассказывайте все с самого начала, – попросила я его, и Большаков после небольшой паузы тяжело вздохнул и стал рассказывать.

– В тот день я с Леной ездил вечером по магазинам, а потом отвез ее вместе с продуктами домой. На стоянку я поехал не сразу, жене сказал, что мне нужно заехать в автомастерскую и проверить, почему подтекает масло, потом заскочить на заправку… Но на самом деле у меня была встреча с Милой. – Большаков откашлялся. – С Милой Замятиной. Вы знаете, – он искоса глянул на меня, – что я привез Лену из Владивостока, где проходил службу в армии? – Я кивнула, и он продолжил. – Ошибка молодости, – хмыкнул он. – Если бы не Вика, к которой я очень сильно привязался, я бы не выдержал с Леной и одного года совместной жизни. Никакой любви там изначально не наблюдалось. А потом… потом тем более. А Мила… – Большаков улыбнулся. – С Милой я познакомился, когда она была уже замужем и носила под сердцем Леву. Мы с ней даже не думали, что такое возможно. Это было так неожиданно для нас двоих и в то же время так желанно! Мы с первого же взгляда поняли, что наши жизни связаны не просто любовью человеческой, а любовью Божьей.

Он замолчал, давая себе время успокоиться и привести мысли в порядок, а мы с Елисеевым молчали и ждали, когда он продолжит.

– Мы встречались шесть лет, и все эти годы держали наши встречи в глубочайшей тайне. Никто не знал о них… Почти никто, – поправился он. – Мы купили себе телефоны, которые держали вне дома и по которым разговаривали только друг с другом. В общем… – Большаков снова вздохнул. – Не знаю, сколько бы еще такой наш с ней «маленький ад», как мы его называли, мог продолжаться, если бы… Мы и расстаться не могли, и просто так взять и бросить семьи тоже были не в силах. Нам не хватало ни мужества, ни денег, чтобы… Но восемнадцатого августа произошло событие, которое нас и соединило.

– Вы стали свидетелем убийства, – произнес Елисеев тихо.

– И не только это. Если бы я был просто свидетелем, я бы, может, даже и не подумал никуда убегать, а вызвал бы «Скорую» и полицию. Но тут другое… Я понимаю, что поступил подло. Но для меня на тот момент это был самый удобный случай порвать со своей старой бестолковой жизнью и наконец-то стать тем, кем я всегда мечтал стать, а заодно и жить вместе с Милой.

– Вы мечтали открыть свою ювелирную мастерскую, – не спросила, но констатировала я факт.

Большаков удивленно посмотрел на меня.

– Вы и это знаете? Да. Я хотел организовать не просто мастерскую, а большой цех, в котором по моим чертежам и рисункам изготавливали бы ювелирные изделия. Но чтобы открыть такую мастерскую, нужно было много денег. А их у меня не было. Лена выжимала из меня все соки, стараясь устроить быт не по нашим средствам.