Ее умиротворение было нарушено, когда в комнату вошел майор Баркстед. Она видела, что приходил лакей, чтобы доложить о прибытии еще одного гостя, но была занята переодеванием куклы с Эми и не расслышала имени.

Мара кинула быстрый взгляд на Эллу, которая подмигнула ей в ответ. Должно быть, его пригласил Джордж. Этот визит застал Мару сидящей на полу, и. она решила не покидать своего места, чтобы Баркстед не мог к ней подсесть.

Она изо всех сил старалась не замечать его, но он без устали засыпал ее вопросами. Когда разговор зашел о международных делах, он заметил:

– Благодати мира. Вы согласны, леди Мара?

Не поднимая головы от маленькой шляпки, Мара ответила:

– Мир всегда должен быть благодатью.

Разговор перешел на рыбу.

– Лично я предпочитаю шотландскую пикшу: А какая ваша любимая рыба, леди Мара?

Мара взглянула на него и соврала:

– Угорь.

Лицо майора осветилось улыбкой.

– Очень вкусно. Вам понравилась пьеса, леди Мара?

Нахал осмеливался напомнить ей о той записке.

– Мне она показалась глупой, – сказала Мара, вкладывая в слова особый смысл.

Он сморгнул.

– Возможно, вы предпочитаете трагедию. Несчастные любовники…

– Мне кажется, что история Ромео и Джульетты – это две молодые жизни, загубленные впустую…

– В самом деле, – перебила ее Элла. – Слава Богу, такие кошмары больше не происходят. Еще чаю, майор?

Баркстед позволил ей наполнить свою чашку, но не сводил глаз с Мары.

– Вы согласитесь, леди Мара, что в современном мире нельзя разлучать молодых людей, которые страстно любят друг друга?

Он говорил о них. Она постаралась сформулировать свою мысль так, чтобы она дошла до него.

– Да, майор. Страстно любящие друг друга люди должны лишь дождаться совершеннолетия.

– А до этого есть Гретна.

– Перестаньте говорить о таких непристойностях! – скомандовала Элла и твердой рукой направила разговор в мирное русло беседы о выставке скульптур из искусственного камня.

Мара вновь переключилась на маленькую Эми, но побранила себя за то, что позволила Баркстеду втянуть себя в разговор. Она просто не умела быть грубой. Но неужели он и вправду считал, что она спустится к нему с балкона по лестнице под покровом ночи и убежит с ним в Шотландию?

Она умоляюще посмотрела на Дженси, и скоро все они распрощались с Эллой. В карете Саймон усмехнулся:

– Еще один ухажер, Мара?

– Это еще одна причина, по которой я торопилась уехать от Эллы. Он считает, что влюблен в меня.

– Ну, это вполне нормально.

– Да, но при этом он уверен, что я влюблена в него! Он считает нас Ромео и Джульеттой, счастье которых готовы разрушить мои жестокие родители. Они запрещают мне выходить замуж за человека, живущего вдали от Брайдсуэлла.

– С чего это взбрело ему в голову?

Оставалось надеяться, что ее румянец примут за волнение.

– Он сделал мне предложение и не желал слышать отказ, так что пришлось предложить ему это объяснение. Так что теперь мы несчастные возлюбленные.

– Бедняжка Мара, – сказала Дженси, но было видно, что она еле сдерживает смех.

Мара надеялась, что на этом разговор закончится, однако Саймон добавил:

– Дом Дэра в Сомерсете. Почти так же далеко, как Нортумберленд.

Он заговорил как раз о том, о чем Маре даже думать не хотелось.

– Он собирается купить поместье неподалеку от Брайдсуэлла.

Тут она поняла, что они это никогда не обсуждали.

– Разумно, – сказал Саймон, – но ведь он может унаследовать герцогство.

– У Грейвенема два сына.

– Случаются и более странные события. Взять, к примеру, хотя бы то, как отец стал графом Марлоу. Кроме того, если с Грейвенемом что-нибудь случится, Дэр может счесть своим долгом вернуться в Лонг-Чарт, чтобы помочь в воспитании племянников, особенно если герцог умрет.

– Прекрати кликать беду! – возмутилась Мара.

– Но ведь это возможно, – возразил Саймон. – Что бы ты чувствовала в этой ситуации?

Долго думать ей не пришлось.

– Тогда я бы стала еще больше нужна Дэру.

Саймон кивнул, и спор был окончен.

– Скажи мне, я поступила неправильно? Он ведь действительно попросил меня подождать. Разве это не то же самое, что предложить руку и сердце?

– Не совсем, хотя он любит тебя так же сильно, как ты его. Но будь осторожна. Напряжение и стресс лишь усложняют его ситуацию. Чем скорее мы переедем в Марлоу-Хаус, тем лучше. Сейчас мы остановимся, чтобы посмотреть, как там продвигается работа.

Мара хотела возмутиться, она даже могла расплакаться в любой момент, но это не принесло бы никакой пользы.

До этого Мара видела лишь высокие стены, окружавшие дом, и кусочек греческого дома, мелькнувшего за воротами. При ближайшем рассмотрении особняк выглядел ничуть не лучше.

Здесь не было так холодно, как в Марлоу в Ноттингемшире, по отделан дом был в том же стиле. Он был классически красив и совершенно бездушен. Но его главный недостаток заключался для Мары в том, что как только в него можно будет переехать, ей придется покинуть дом Дэра.

Они зашли в подозрительную комнату – библиотеку. Она была обставлена более формально, чем библиотека в Йоувил-Хаусе. Вдоль стен протянулись нескончаемые шкафы с томами и одинаковом темно-синем кожаном переплете.

– Газом не пахнет, – сказала Дженси.

– Газ отключили несколько дней назад, – заметил Саймон. – Но я не уверен, что нам следует полностью избавляться от труб. Газ предоставляет отличный свет для чтения, а со временем его использование станет безопаснее.

Мара заметила, что Дженси колеблется.

– Но ведь утечка может произойти снова, – сказала она.

Саймон недовольно посмотрел на нее:

– Не может.

Но Дженси сказала:

– Мне становится не по себе от одной мысли об этом. Это все решило.

– Значит, мы от них избавимся, – сказал Саймон, подавив вздох. – Пойдемте. Раз уж мы здесь, то давайте осмотрим дом. Ты сможешь решить, где лучше использовать все купленные шелка. Хорошо бы сделать этот дом повеселее.

После экскурсии по особняку Саймон отправился наверх распорядиться по поводу труб. Мара и Дженси остались одни в холодной серо-белой гостиной.

– Эти комнаты достаточно большие для приема гостей, – заметила Мара.