Болело все – голова, тело, каждая его частица.

Но особенно – голова.

Лиза открыла глаза – от яркого света они сразу заболели, и она торопливо закрыла их.

Кроме того, она вспомнила, что инструктор по выживанию говорил: если приходишь в себя в неизвестной обстановке, не показывай, что ты ожил, пока не выяснишь, насколько эта обстановка опасна. Нужно, как можно дольше, прикидываться покойником.

Во всяком случае, с закрытыми глазами ей стало легче.

Лиза попыталась вспомнить, что с ней произошло. Она вспомнила, как ее остановили дорожные полицейские, как она убежала от них, как ночевала в лесу и видела удивительный сон, как утром блуждала по лесу, пытаясь найти шоссе, и наткнулась на парочку бомжей. Вспомнила, как они начали к ней приставать, вспомнила, как отлупила их – и вдруг отключилась…

Тут до нее дошло: наверняка к ней сзади подобрался третий товарищ привязчивых бомжей, она не услышала его шагов, за что и поплатилась: получила удар чем-то тяжелым по голове. Нет, определенно, у нее наступила черная полоса…

По-прежнему не открывая глаз, Лиза для начала проинспектировала собственное тело.

Насколько она смогла понять, кости были целы, и серьезных повреждений внутренних органов не было. Болели ушибы и ссадины, сильнее всего болела голова. И еще она почувствовала боль в суставах, в щиколотках. Попробовала пошевелить руками и ногами – боль усилилась. Все ясно, это веревки врезаются в кожу…

Лиза поняла, что бомжи связали ее, как только она потеряла сознание. Причем связали крепко, профессионально – видимо, кто-то из бомжей в прошлой жизни был моряком и умел вязать настоящие морские узлы.

Разобравшись с собственным телом и его возможностями, она прислушалась.

Бомжи обсуждали свои дальнейшие планы. Причем ее эти планы касались непосредственно.

– Я так думаю, надо ее оприходовать, пока в себя не пришла, – говорил бывший научный сотрудник, – она, если очухается, очень сопротивляться будет. Это же не женщина, это дикая кошка!

– Нет, с бесчувственными бабами я дела не имею, – возражал Копыто, – подождем, пока оклемается, тогда уж…

– А если не оклемается?

– Ну, значит, не судьба!

– А ты как считаешь, Бормотуха?

– А я так считаю, что надо пока ее одежонку продать и купить на эти деньги выпивки. Шура с заправки ее шмотки запросто купит. Она же нам и самогонку продаст, она вчера варила, я точно знаю!

– Это дело! – оживился Копыто. – Шурина заправка тут близехонько, за час обернуться можно, самое большее – за полтора.

– Ну ладно, – проворчал Доцент, – раз вы так считаете – идите на заправку, а я пока ее тут покараулю. Кому-то же надо остаться…

– Договорились! – Бормотуха явно оживился. – Ну, ты тут без нас не скучай, мы быстро обернемся! Часа за полтора, самый край – за два…

Лиза незаметно приоткрыла один глаз и увидела, как два бомжа уходят с поляны по узкой тропинке.

Ага, понятно, эта тропинка ведет к шоссе, причем до него явно совсем недалеко, если они рассчитывают за полтора часа дойти, провести торговую операцию и вернуться… теперь вопрос только в том, чтобы до их возвращения обрести свободу!..

Тем временем третий бомж приблизился к ней, ворча себе под нос:

– Знаю я их, половину самогонки прямо там и выпьют, чтобы со мной не делиться… вот она, классовая борьба! Так что часа три точно прошляются. Ну ничего, я тоже время зря терять не буду.

С этими словами бомж наклонился над Лизой.

Она открыла глаза и застонала.

– О мадам! – удивился Доцент. – Вы, кажется, приходите в себя? Ну, это даже к лучшему! Как вы относитесь к тому, чтобы разделить со мной несколько приятных минут? Тем более что возражать вам все равно не приходится…

– Лучше уж с тобой, чем с теми козлами! – проговорила Лиза и даже соорудила на лице что-то вроде улыбки.

– Вот это правильный подход! – обрадовался Доцент. – Я всегда предпочитал добровольно…

– Ты вообще довольно симпатичный, – продолжала Лиза, – только вот какая же добровольность, если я связана?

– Э, нет! – Бомж хитро усмехнулся. – Думаешь меня перехитрить? Я видел, как ты дерешься! Стоит мне тебя развязать, и ты тут же удерешь! Нет, мадам, добровольно – это я ценю, но развязывать вас не собираюсь!

– Ну, сам посуди, как же мы будем это делать? Мне даже ноги не раздвинуть!

Лиза сделала вид, что задумалась, и вдруг ее осенило:

– А давай вот как сделаем. Ты мне только ноги развяжи, а руки оставь связанными. Что я тебе со связанными руками могу сделать?

Доцент задумался.

Лиза призывно улыбнулась и облизала губы:

– Ну, миленький, давай скорее! Я сама уже хочу!

Бомж отбросил сомнения, вытащил из кармана своего жуткого одеяния складной нож и одним движением перерезал веревку, связывавшую щиколотки Лизы.

В тот же миг Лиза вскочила, ударила его левой ногой в живот, а когда он согнулся от боли, хватая ртом воздух, добавила правой в челюсть.

Доцент беззвучно упал на землю и потерял сознание.

Лиза наклонилась, перекинула связанные руки вперед, едва не вывернув их из суставов, подняла брошенный бомжом нож и через секунду полностью освободилась от веревок.

Пнув напоследок бомжа, так что хрустнула его многострадальная челюсть, она зашагала по тропинке, по которой недавно ушли его приятели.

Правда, они унесли ее куртку, а в одной футболке в осеннем лесу холодновато, но пока что ее согревал адреналин.

Только пройдя по тропе около километра, Лиза сообразила, что вместе с курткой она лишилась всех своих вещей.

Банковские карточки – бог с ними, они все равно заблокированы, но вот ключ из сейфа Агнии Иволгиной тоже пропал, так что теперь ей нечего предъявить Елене Юрьевне…

Коля Бормотуха и Копыто подошли к автозаправке на шоссе.

Перед входом в стеклянный павильончик их охватила робость: Шура, здоровенная тетка средних лет, которая торговала всякими товарами не первой необходимости в этом павильоне, а заодно приторговывала самогоном собственного приготовления, отличалась крутым и очень переменчивым нравом.

Если попасть к ней в неудачный момент, можно об этом здорово пожалеть.

Правда, Коля Бормотуха считал, что знает верную примету Шуриного настроения: если она одета в необъятную вязаную кофту небесно-голубого цвета, значит, настроение у нее хорошее, и с Шурой запросто можно договориться. Если же на ней столь же необъятная розовая кофта – значит, лучше к ней и не подходить. Обругает последними словами, но это еще полбеды, может и чем-нибудь тяжелым запустить.

Вот и сейчас Коля первым заглянул в павильон и опасливо выглянул из-за стойки с печеньем.