– Даже брак.

– А брак в особенности. Это все равно что слить все в один сосуд и взболтать. Все так и останется в подвешенном состоянии.

– В подвешенном? Почему?

– Потому что этому союзу не будет конца.

– Но ведь не все браки кончаются крахом.

– Разумеется, все. Один из супругов умирает, второй остается в одиночестве. Ведь сказано: пока смерть не разлучит нас.

Лилиан почувствовала боль, рвущую сердце на части. Неудивительно, что он не хочет жениться и иметь детей. Ник не смог бы вынести потери. Он уже в полной мере познал, каково это.

– Фанни говорит, что любовь – это плод на пиру жизни, что это начинка в пудинге.

Он пожал плечами:

– В таком случае я не повеселюсь на этом пиршестве.

– Возможно, это и не самое ужасное отношение к браку, – пробормотала Лилиан, не вполне уверенная в справедливости этой мысли. Если нет любви, то и терять нечего.

Да, бабушка с дедушкой любили ее, лелеяли. Объясняли, что жизнь – это борьба и что в ней бывают и радостные, и горькие минуты. Она знала, что если бы сейчас они могли подать голос, то сказали бы, что любая сердечная боль стоит того, чтобы ее пережить, чтобы испытать радость любви. Но у Лилиан были свои причины не иметь детей, она опасалась, что одной сердечной болью дело не ограничится. Что все может сложиться хуже. Ей очень хотелось иметь ребенка. Но она не собиралась замуж и не могла навязать невинному младенцу жизнь, отягощенную скандальной славой невенчанной и незамужней матери.

Он долго смотрел на нее.

– Похоже, вы загрустили.

– Я просто вспомнила дедушку и бабушку. Они очень хотели, чтобы я вышла замуж. И чтобы моим мужем стал Диллон. – Лилиан попыталась улыбнуться, но улыбка получилась печальной. Лилиан вздохнула: – Ньюгейтская тюрьма стала для меня навязчивой идеей.

– Это напомнило мне кое о чем. Нельзя ли попросить еще такого же коньяка, который я пил недавно? Но разумеется, без всяких добавок.

Она покраснела.

– Мне он понадобится в тюрьме, – пояснил Ник. – Как говорится, не подмажешь, не поедешь.

– Вы хотите сказать, что надо позолотить ручку?

– И это тоже. Ведь Джон Ньюмен может стать важным источником информации, если приступить к раскопкам умело. А раскопки в Ньюгейте означают две вещи – игру или взятку.

– Хотите верьте, хотите нет, но Фанни прислала вам домой несколько бутылок. В качестве извинения за то, что усыпила вас.

– Она раскаивается?

– По правде говоря, она очень довольна собой.

Ник фыркнул, отправил в рот кусочек крутого яйца, вытер салфеткой губы и спросил:

– Итак, чей же это был план – ее или ваш?

– Идея Фанни, мое исполнение. – Лилиан поднялась. – Пойду распоряжусь насчет экипажа.

Она вышла, предоставив ему заканчивать трапезу в одиночестве.

– Вы очень молчаливы, – заметил Ник, когда они покачивались на мягких рессорах, возвращаясь из Ньюгейтской тюрьмы.

– Диллон остался не слишком-то доволен мной, – тихо ответила Лилиан.

Да и кто бы его осудил?

Взгляд Ника потеплел.

– Но он не так уж тяжело воспринял это, когда вы изложили ему свои резоны.

– Благодарю вас за то, что не стали посвящать его в обстоятельства, при которых я сообщила вам все, что его касается.

– Не стоит об этом говорить. – Он махнул рукой. – Он, кажется, понял, что я не использую его откровенность во зло. По-видимому, вы ему очень дороги и он безгранично вам доверяет. Но ведь вас беспокоит не только это?

Лилиан прикусила губу.

– Я просто… ну, я не представляла, что существуют такие места.

– Если есть спрос на услуги такого рода, значит, есть и предложение.

– Я просто не представляла по своей наивности, что бывают такие заведения для мужчин.

Глядя в окно, Лилиан пыталась прогнать тревожные мысли.

– Это ответ на вопрос, почему никто не заявил, что Бомон был там в ночь убийства леди Лэнгем.

– Значит, это ни в коей мере не помогло?

– Боюсь, что нет.

Она вздохнула и принялась оправлять юбку.

– И все же вы должны были попытаться.

– Стойте! – неожиданно донесся снаружи властный окрик. – Стойте именем королевы!

Экипаж остановился, и Ник выглянул из окна.

– Что случилось? – спросила Лилиан, выглядывая из-за его плеча.

Всадник в алой ливрее с золотым кантом на сером боевом коне едва сдерживал его на запруженной народом и экипажами улице.

– Чего хочет от меня этот слуга королевы? – спросила Лилиан.

– Подозреваю, что его больше интересую я. – Ник вышел из экипажа, чтобы приветствовать королевского посланца.

Лилиан старалась не глазеть на беседующих мужчин – слугу королевы верхом на жеребце и пешего Ника на улице. Она не осмелилась выйти из экипажа и внимательно слушала обрывки их разговора.

Человек в нарядной ливрее придворного хмурился и выглядел недовольным, Ник что-то ему доказывал. О Господи! Она изумлялась дерзости и отваге Ника. Ник повысил голос, и Лилиан со своего места в экипаже могла видеть, как побледнел королевский гонец. Через минуту он кивнул. Ник повернулся и направился к экипажу.

Распахнув дверцу, он обратился к ней:

– Есть приказ королевы прибыть по срочному делу. Не окажете ли любезность отвезти меня в Виндзорский замок?

– Срочное дело? У королевы? – Лилиан была потрясена. – Конечно!

– В таком случае последуем за ее слугой в Виндзорский замок! И поспешите, – бросил он кучеру, сел в экипаж и захлопнул дверцу.

В окно Лилиан видела, как гонец королевы повернул коня и поскакал по людным улицам, указывая путь.

Джон Драйвер крикнул: «Хэйа!» И колеса экипажа завертелись.

Лилиан повернулась к Нику:

– Виндзор?

– Я вассал королевы.

– Ее величеству нездоровится?

– Понятия не имею, но сомневаюсь, что дело в ее нездоровье. – Лицо его было напряжено. – Я ведь не доктор, а детектив.

– Но как он нас нашел?

– Смотритель тюрьмы Джон Ньюмен отправил нам вслед гонца королевы. Гонец, видимо, изрядно помотался по городу, прежде чем нашел меня.

– Вас, – заметила Лилиан, ерзая на сиденье. – Значит, меня не приглашали в Виндзор?

Он кивнул.

– Ник?

– Да.

– Не думаю, что это хорошая мысль – сопровождать вас.