Эта женщина оставалась для него загадкой. Если судить по ее сегодняшнему поведению и словам, можно было подумать, что Уинни отчаянная обольстительница, хотя он точно знал, что она невинна. Легкий ветерок подхватывал газовые ленты-крылья ее костюма, и они развевались у нее за спиной. В белом платье Уинни казалась неземным созданием. Желание становилось все сильнее. Милрой не знал, понимает ли она, что стоит подать ей только знак – и он больше не сможет сдерживаться.

Кинан сам не заметил, как подошел к ней, пока не коснулся импровизированных крылышек. Уинни развернулась и удивилась тому, что ему удалось незаметно приблизиться. Милрой медленно поднял руки ладонями вперед – чтобы успокоить ее. Он хотел заверить девушку, что рядом с ним ей нечего бояться. Хотя оба они понимали, что это не так.

– Вернемся к огню, – произнес Кинан, потому что больше на ум ничего не приходило.

Уинни проследовала за ним к камину и устроилась на своей накидке.

– Несмотря на то что мое жилище произвело на вас скверное впечатление, я могу позволить себе и роскошь. Есть хотите?

Гостья покачала головой, но Кинан продолжал настойчиво расспрашивать:

– В таком случае, может, что-нибудь выпьете?

Милрой устроился рядом с ней на накидке, заняв бо́льшую часть. На лице девушки вновь играла знакомая соблазнительная, загадочная улыбка.

– Кто бы мог подумать, что вы станете так нервничать наедине со мной? – произнес он.

Уинни рассмеялась, еще больше смутив его своим весельем, но Кинан не решался признаться в этом даже самому себе.

– Зачем вы меня сюда привезли?

Этим неожиданным вопросом она сразила Милроя наповал. У него даже под ложечкой засосало. Но не она одна отличалась самообладанием. Потирая грудь, боксер смотрел на огонь.

– Я честолюбив. Всегда был таким. Мне нужно было доказать вам, что для меня важны не только стальные мускулы и сила. – Почувствовав на себе пристальный взгляд, Кинан поспешил закончить, стряхнув с себя возникшую неловкость: – Этот дом – начало новой жизни, которую я планировал.

– Планировали? Неужели вы раб своих планов? А если, предположим, случится что-нибудь непредвиденное?

Непредвиденное. Этим непредвиденным и была Уинни Бидгрейн, которая вихрем ворвалась в его жизнь. Сама того не ведая, она спутала все его тщательно продуманные планы, всколыхнула и пробудила такие желания, о которых Кинан раньше и не подозревал. Если бы он был человеком благородным, да просто добрым, черт возьми, он укутал бы эту девушку в накидку, посадил в коляску и отправил домой.

Милрой решил, что его околдовали. Он безнадежно утонул в этих зеленых глазах. Невинность Уинни, как маяк, освещала ему дорогу и впервые в жизни согревала его душу. Как можно ее отпустить? Разве он решится на это?

Видимо, почувствовав его смятение, девушка погладила его по лицу рукой, затянутой в перчатку. Кинан с готовностью прижался щекой к ее ладони. Она была здесь, потому что сама хотела этого. Желание было нестерпимым. Ему уже хотелось большего, и он мысленно перенесся в утро следующего дня, когда Уинни, вероятнее всего, порвет с ним отношения. Кинан отчаянно боролся с протестом, который назревал у него внутри. Милрой всю жизнь довольствовался крохами. Поэтому он должен удовлетвориться тем, что эта юная леди ему предложит.

– Вы хотите поцеловать меня, не так ли? – подчеркнуто вежливо поинтересовалась Уинни, умело скрывая страсть, которая готова была вот-вот вырваться наружу.

Кинан взял девушку за руку. Склонился над ней и стал стаскивать перчатку, которая мешала добраться до ее нежной кожи. Когда Уинни снова коснется его, он хотел чувствовать ее тепло, ощущать бархатистую кожу…

– Да, Уинни. И я буду вас целовать. И не только целовать, если вы позволите.

* * *

Уинни всегда удивляла его нежность. Казалось, что она не свойственна такому сильному человеку. Крупные, проворные, как у швеи, руки Милроя ловко стянули с нее перчатки. Он погладил ее пальцы кончиками своих, их пальцы переплелись. От его прикосновений по телу Уинни пробежала дрожь.

– Ваша внутренняя сила иногда заставляет меня забыть о том, какая вы на самом деле хрупкая, – изумленно произнес Кинан, сравнивая размеры их ладоней.

Уинни выдернула свою руку, чувствуя, что им нельзя настолько сближаться. Сделала она это интуитивно – она всегда так поступала, чтобы защитить себя от мужчин, которые оказывались слишком близко к ней.

– Не такая уж я и хрупкая, – возразила девушка.

Ее капризный тон заставил Кинана усмехнуться.

– Да, в самый раз. – Он наклонился к ней и поцеловал. – Боже, вы надули губки! Мне так и хочется проглотить вас целиком. – Боксер пододвинулся поближе, обхватил ее лицо ладонями и прошептал: – Меня следовало бы отхлестать по щекам за фантазии о вас. Ваш отец наверняка вздернет меня на виселице, если я претворю их в жизнь.

Поскольку он продолжал удерживать ее голову, Уинни оставалось лишь поводить глазами.

– Что-то не вижу, чтобы где-то здесь прятался мой отец.

Кинан вознаградил ее за дерзость страстным поцелуем.

– Какая вы соблазнительная! – Кинан глубоко вздохнул: ему не хватало воздуха. На пару секунд он прижался губами к ее лбу, потом отстранился. – Где же ваше благоразумие? Вы должны разнести мне башку за то, что я посмел к вам прикоснуться…

Несмотря на свою дерзость, Кинан Милрой не был искушенным распутником, жаждущим растлить невинную девушку. Он хотел Уинни. Девушка понимала это, видела, как дрожат его руки, когда он прикасается к ней. Слышала, как дрогнул его голос, словно снедающая Кинана страсть причинила ему боль. Несмотря на собственную неискушенность, Уинни не могла не заметить, как он возбужден.

Даже воздух вокруг них стал пахнуть иначе: наполнился мускусным запахом человеческого тела и подавляемой страсти. Подкрепленный чувствами, которые Уинни испытывала к Кинану, он превратился в мощный афродизиак. Этот воздух не только возбуждал, но и подавлял ее слабое сопротивление. Наверное, Кинан ощущал то же самое, но у него было больше силы воли, чтобы отдалить неизбежное.

Милрой попытался было немного отодвинуться от нее, но Уинни сама сократила расстояние между ними, положив руки на его широкие плечи. Никто не мог бы управлять его тренированным телом. Тем не менее мужчина с готовностью подался вперед, когда Уинни притянула его к себе. Запрокинув голову, девушка прошептала:

– Боюсь, вас это шокирует, но у меня тоже есть фантазии. Если хотите, мы могли бы сравнить наши представления о том, что значит хотеть проглотить кого-то целиком.

У Кинана зрачки расширились настолько, что вокруг них остались лишь темно-синие ободки. Тяжело вздохнув, забыв все свои клятвы, он прижался к ее губам. От такого напора у Уинни перехватило дыхание. Ее вздох утонул в его поцелуе. Ее невинность еще никогда не была столь очевидной, но Уинни готова была отступить, и мысли об этом только подогревали ее желание. Ее слабое сопротивление ничуть не огорчало и не останавливало Кинана.