В путь двинулись, как только рассеялся туман. Леший умудрился даже подремать пару часов. Проснулся только к завтраку от не слишком ласкового тычка в бок.

– Вставай! – послышался над головой голос Лики. – Едим и валим отсюда к чертовой бабушке.

К чертовой бабушке Леший не хотел, а вот к самой обыкновенной, своей родной, наведался бы с превеликим удовольствием. Давненько он не бывал у бабули, аж стыдно. Ничего! Вот выберутся они из этой передряги с кучей бабок, снимет Леший свой гениальный сюжет, заработает еще больше, и можно рвануть на пару недель в деревню. Главное, выбраться!

Он потянулся, сунул руку под шею, нащупал шрам. Шрам никакого особого дискомфорта не доставлял. Вот, говорят, и от пиявок так. Что-то они там такое в рану выделяют, чтобы жертва раньше времени дурного не заподозрила. Может, и безвременники как пиявки? Об одном он только жалел, что в тот знаменательный момент не оказалось у него камеры. Или хорошо, что не оказалось? Лика сказала, что выглядел он тогда дурак-дураком. Или это она со зла? Хотя какое уж тут зло, если она на его защиту, можно сказать, грудью встала! А могла бы Архипа на разборки позвать или вообще мимо пройти. От этих мыслей стало так хорошо, так тепло в середке, что Леший улыбнулся.

– Чего лыбишься? – спросила Лика. – Тебе в самом деле все равно, что тут творится? Вчера сам чуть нежитью не стал, ночью Ник с Эльзой едва не потонули. Весело тебе? Лыбишься?

– А ты за меня переживаешь, рыжая? – Леший открыл глаза, посмотрел на Лику снизу вверх. Она сидела совсем близко, подсунув под тощую задницу свернутый спальник. И Крыс ее был на месте, бдил.

– Я за себя переживаю. – Лика дернула плечом, и Крыс тихонько пискнул. – Оказалась посреди Лукоморья в компании каких-то ненормальных.

– Я нормальный, – заверил ее Леший и выбрался из спальника.

Прежде чем ответить, Лика окинула его долгим взглядом, словно видела впервые в жизни, а потом сказала:

– Ох, боюсь, что ты самый нормальный из всех. Ну, может, еще Ник.

– А чего тогда боишься? – Леший потянулся, разминая затекшие мышцы. – Если я нормальный, так и держись меня. Со мной не пропадешь, рыжая!

– А может, мне лучше Ника держаться? – спросила и сощурилась так недобро.

– Оно-то, конечно, можно, – покивал Леший, – но есть риск, что за Ника тебе Эльза коски-то повыдергает. Или подпалит. Уж не знаю, как у вас, ведьмочек, принято устраивать разборки.

Лика фыркнула. Как же ему нравилось это ее многозначительное, почти кошачье фырканье! Раньше не нравилось, а теперь вот…

– А за меня коски никто выдергивать не станет, все мои многочисленные поклонницы остались на Большой земле, и на данном этапе я совершенно свободен и готов к конструктивному диалогу.

– О боже! – простонала Лика, поднимаясь на ноги. – За что мне такое наказание?

– Я не наказание, я подарок. Просто ты пока еще не поняла.

Она наклонилась над ним так низко, что кончик ее рыжего лисьего хвоста коснулся его щеки, стало щекотно и неожиданно приятно, сказала ласково:

– Не дождешься! – И ушла в рассеивающийся туман, виляя своими тощими модельным бедрами. Вот же выдра!

После завтрака Архип пересчитал всех по головам, как малых детей, велел строго:

– Идем за мной, шаг в шаг. Никита, ты замыкаешь колонну.

Стало вдруг обидно, а чего это Никита все время замыкает, а не он, Леший?! Прежний Леший бы непременно возмутился, а нынешний решил наплевать на обиды и расчехлил камеру. Теперь он все время будет начеку. И даже если не заснимет ничего паранормального, то одно это болотце заслуживает отдельного сюжета. Заснял, что успел, а потом Архип скомандовал:

– В путь!

Так они и пошли, шаг в шаг. Помнили о ночном приключении. Вот Эльза до сих пор зеленая, что болотная вода. И по сторонам все смотрит, словно выглядывает кого-то. Кого? Ту загадочную тетку, что усыпила их всех на острове, а саму Эльзу заманила в трясину? Что за тетка, кстати? Еще одна разновидность местной нечисти? Какая-нибудь кикимора? Вот бы ее заснять!

Но пока заснять получалось немного: спину впереди идущей Лики да лысый хвост ее Крыса. Однажды над болотом пролетела какая-то крупная птица, и все они разом напряглись, но Архип сказал, что это самая обыкновенная цапля. Самая обыкновенная – вот что было ключевым. Мало в этом месте обыкновенных вещей. Как там сказала Лика? Лукоморье! А однажды совсем рядом, где-то в метре от них, всплыл на поверхность и лопнул гигантский газовый пузырь. Завоняло тухлятиной, и Лика тут же принялась возмущаться. Удивительная все-таки девчонка, в критических ситуациях ведет себя почти стоически, а по пустякам ноет и капризничает.

А окружающий ландшафт тем временем медленно, но верно начал меняться к лучшему. Земля под ногами все еще пружинила, но уже не сочилась болотной водой. И деревья выглядели пободрее и повыше. Кажись, Архип взялся за ум и решил-таки вывести их из болота. На твердой земле оно как-то поспокойнее будет. И можно не идти гуськом. Можно шагать рядом с Ликой. Она, конечно, морщится, словно все еще чует запах болотного газа, но молчит и не ноет. Вот только Крыс ее что-то беспокоится. С чего бы ему беспокоиться? Нормально же все!

– Стоять! – рявкнул Архип, запрокидывая голову вверх и наблюдая за тем, как над ними закладывает виражи летучая мышь Марфы. Мышь тоже нервничала, как и Эльзина кошка, которая ни с того ни с сего принялась утробно рычать.

А собственно, почему ни с того ни с сего? Еще пару минут назад небо над их головами было чистое, а сейчас его стремительно затягивало черными, с белыми сполохами молний тучами. Собиралась еще одна гроза. Прошлую они пережили в Архиповой избушке, а как пережить эту?

И словно в ответ на его невысказанный вопрос полыхнуло ослепительно белым. Только вот не в небе, а совсем близко. Полыхнуло, и стоящая всего в паре метров от них сосна вспыхнула как спичка. Сначала одна сосна, следом другая и третья. И так по кругу. Будто кто-то невидимый решил взять их в огненное кольцо. Всхлипнула Марфа. Зло ругнулась Лика, сунула Крыса за пазуху. Эльза подхватила с земли свою кошку.

– Бежим! – закричал Никита, который, похоже, тоже сообразил, что происходит.

– Поздно, – прорычал Архип, голыми руками сбивая с бороды огненные искры. – Подлесок не пройдем.

Замотала рыжей гривой Лика. Лешему подумалось вдруг, что будет жалко, если из-за искры сгорит такая красота. Глупость, конечно, особенно в свете грядущего конца света, но Леший все равно накинул ей на голову капюшон ветровки. И за руку взял крепко.