— До города всего ничего, а такое убожество! — то ли восхитилась, то ли ужаснулась она. — Нет, ты только посмотри! Эти люди, они почти животные!

— Есть те, кто и вправду полагает их животными.

— А ты? — внимательный взгляд.

Ульграх пожал плечами.

— Это, несомненно, люди. Но им не повезло родиться среди обычных людей.

— А нам?

— А нам не повезло родиться среди магов.

Миара громко рассмеялась. Слишком громко, чтобы поверить, будто ей весело.

— А ты прав. Интересно, — она убралась от окна, благо, селяне не обратили на экипаж никакого внимания. — Есть ли люди, которым повезло родиться там, где они нужны?

— Понятия не имею.

— Вот и я, — она потрясла рукой, и многочисленные браслеты зазвенели. — Дальше будет так же?

— Не знаю. Далеко меня не отпускали. Но думаю, что да.

— Хорошо.

Что хорошего в окружающей нищете, Ульграх не знал, но и спрашивать было лень. Тело охватила непонятная истома, и вновь потянуло в сон.

— Сколько нам до границы? — поинтересовалась Миара, будто сама не знала.

— Дня два, думаю.

— Хорошо.

— Что?

— Все, — она вытянулась на лавке и сбросила подушку на пол. — Через два дня вернуть нас будет крайне сложно. Разве это не хорошо?

Винченцо подумал и согласился.

Хорошо.

Просто замечательно.

***

Утро наступило слишком уж быстро. Миха не отказался бы поспать еще, но стоило небу чуть посветлеть, и глаза открылись. Некоторое время он просто лежал, прислушиваясь и принюхиваясь. Пахло гарью. И резкий смрад её перекрывал другие запахи.

Тихо сопел ребенок, прижимаясь к Михе.

Покряхтывал старик. Мальчишка стонал, но тоже тихо.

Хорошо. Раз стонет, значит живой. Осталось понять, что с ним делать. И с остальными тоже.

Оставить?

Не выживут. Да и смысл тогда было вмешиваться?

Вывести? Куда? К людям? Миха привстал на локте, и человеческий детеныш тотчас встрепенулся.

— Тише, — сказал Миха одними губами, но был понят. Ребенок кивнул и замер, свернувшись в клубок.

Хорошо.

О детях Миха знал лишь то, что они капризны, непослушны и постоянно орут, причем не важно, от радости, злости или страха.

Не о нем речь.

Обо всех.

Старик сказал, что мальчишка, который постарше, — сын барона. И барон будет благодарен. Возможно.

Возможно даже, что благодарности его хватит, чтобы принять Миху в своем замке или где тут бароны обитают. А если и нет, то снарядить какой одеждой, деньгами и документом, что Миха — не просто так оборванец, а человек свободный.

Он поскреб шею, надеясь, что след ошейника уже сошел.

Дикарь заворчал.

Людям он не верил и, надо сказать, не без причины.

— Легализоваться как-то все равно надо, — заметил Миха все так же шепотом. — Не можем же мы остаток жизни по лесам и болотам рыскать. А там заодно спросим, где такие, как мы, живут.

Мысль показалась донельзя здравой, и дикарь заткнулся.

Миха же, подавив зевок, сел.

Огляделся.

Вокруг было серо и сыровато. Над болотом витал туман, жидковатый, белесый, сквозь который проглядывали далекие тени. Выпала роса, и мокрая со вчерашнего дня одежда стала еще более мокрой. Миха-то ничего, как-нибудь переживет. А вот ребенок — дело другое.

Миха пощупал лохмотья, в которые превратился наряд детеныша.

Надо будет как-нибудь назвать его.

Лохмотья, как ни странно, были сухими. А ребенок лежал тихо-тихо, только смотрел. Надо же, темненький какой. Загорелый? Нет, скорее уж сама кожа такая вот, кирпично-красная. А глаза — черные, что вишни. И разрез непривычный. Лицо с мелкими острыми чертами, а на левой щеке будто узор, такой, как у Михи, только не выбитый, а вырезанный. Миха не удержался и потрогал.

Так и есть. Под пальцами ощущались крохотные бугорки заживших шрамов.

— Дикарь, — сказал Миха, показав на себя.

— Дик, — повторил ребенок шепотом.

Всклоченные волосы слиплись от грязи. Интересно, оно вообще какого полу?

— Можно и так, — Миха опять зевнул, потом подумал, что клыки могут напугать ребенка, но тот оказался не из пугливых. — Ты?

Миха ткнул пальцем в лоб найденыша.

— Ица.

Хорошее имя. А главное, с полом не прояснилось. С другой стороны, какая разница-то? Вот именно, что ровным счетом никакой.

— Твою ж… — донеслось с боку.

Мальчишка проснулся. И спросонья решил, что поправился, во всяком случае, сел он бодро и в итоге теперь кривился, матерился и шипел сквозь стиснутые зубы.

— Господин, вам нужен покой, господин, — вокруг топтался давешний старик, всплескивая руками.

А дедок непростой.

Он ведь отстал вчера и сугубо теоретически должен был бы сгореть. Ан нет, стоит себе, одежда и та почти огнем не тронута.

Почему?

Ица встал — Миха решил, что для своего спокойствия будет считать найденыша мальчиком — и спрятался за Миху. Тонкие пальцы вцепились в плечо и довольно-таки крепко.

— Проснулись? — поинтересовался Миха, не зная, как еще беседу начать. — Туман сойдет скоро. Уйдем.

— Я ранен! — взвизгнул мальчишка, отмахиваясь от старика.

— Тогда оставайся.

— И ты меня бросишь?!

Возмущение в голосе было таким, что Миха даже оглянулся. Мало ли, вдруг да не ему вопрос адресован?

— Почему нет?

— Ты… ты не можешь!

— Господин, пожалуйста! — взмолился старик и, поглядев на мальчишку, осторожненько, бочком двинулся к Михе. — Господин, прошу вас уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени.

— Давай, — согласился Миха.

Все одно пока туман не обляжется, с острова не выйти. Как-то не настолько он осмелел и освоился, чтобы бродить по местным болотам в тумане.

— Как я уже упоминал, сей молодой человек высочайших достоинств является сыном и наследником барона де Варрена.

Миха кивнул.

— И барон весьма привязан к нему.

Миха опять кивнул.

— А потому щедро вознаградит того, кто вернет сына в любящие отцовские объятья.

— В жопу его! — отозвался благодарный отпрыск, осторожно ощупывая ногу.

— Кроме того матушкой юного де Варрена является сама Патриция ди Нобиль. А род ди Нобиль весьма влиятелен.

— Денег заплатят, — мальчишка успокоился, но руки от ноги не убрал.

За ночь та не почернела, не опухла, ну, насколько Миха мог видеть. В общем, отваливаться не спешила, что давало некоторые шансы на успех его задумки.

— В том числе. Но что деньги, когда истинное значение имеет благодарность двух самых влиятельных родов на западном побережье? И поверьте, не найдется того, кто решился бы открыто выступить против стяжавших военную славу де Варренов…

— Нашелся, — перебил старика Миха.

— Простите?

— Вы как-то попались. Стало быть, нашелся.

— О, это печальная история, — старик скрестил руки на груди. — И виновные будут найдены. Они понесут суровое наказание.

Только оно бы не оживило пацаненка, что явно о чем-то думал. Сосредоточенно так. Прямо было видно, как мысли гуляют в пустой голове. От натуги