— Слышали что? – не понимал Антон…

— Кажется, ветер за окном? – предположил Влад…

Нет, это был точно не ветер и точно не за окном! Неужели, этот противный пронзительный звук напугал только меня одну?! Как окажется позже, не только… Но эти «бесстрашные» мужчины ведь ни за что не покажут свои слабости… До поры, до времени!

Почти приказным тоном потребовала у Влада и Антона молчать. Снова прислушивалась, надеясь, что звук повторится, и я пойму, где его источник.

А вот когда включилась сигнализация, очень неожиданно (видимо, Антон заранее сказал кому-то из подчиненных выполнить все мои просьбы с небольшим интервалом) нам всем стало совершенно не по себе!

Тот самый звук, который я слышала до сих пор, усилился и стал почти постоянным. Он был настолько зловещим, что даже звуки из Преисподней, которыми нас пугают в фильмах подобной тематики, и рядом не стоят с ними.

Переглянувшись, мы все дружно решили не рисковать, так что сбежали из этого Дьявольского помещения. Снаружи за закрытой дверью в кабинет Константина Дмитриевича надоедливо трещала сигнализация, из-за чего ушные перепонки неприятно вибрировали.

Антон потребовал у охранника отключить пожарную тревогу, после чего мы, наконец, смогли обсудить произошедшее.

— На этот раз Вы слышали, я правильно понимаю? – спрашивала у обоих. Они кивнули, с подозрением оглядываясь на кабинет Маркова.

— Что это было? Как Вы думаете, Яна Алексеевна? – не понимал Антон. Я тоже до конца не понимала, но уже была намерена во всем разобраться.

— Надо проверить, не было ли раньше кладбища под Вашим клубом. А то, знаете, устроили тут танцы на костях. Вот духи и негодуют! – перепуганный Влад произнес дрожащим голосом.

Я не понимаю, он сейчас серьезно или так шутит? А как же «обожаю все мрачное и жуткое» и «Влад Добрынин ничего не боится»?

А я и не думала, что у мужчин настолько впечатлительная психика. Хи-хи…

Что ж, у каждого человека есть свои слабости. Антон, по всей видимости, вообще тот еще трусишка. А Влад, по-моему, очень боится всего потустороннего, хоть и пытался убедить меня в обратном. Никогда не видела его таким…

Это объясняло и то, почему Марков оказался в центральном зале, а не в своем кабинете, когда там произошла драка. Вероятно, его реакция на эти звуки была примерно такой же, что и у этих двоих. Олеся Петровна говорила, что ссора началась почти сразу после включения сигнализации.

Хотя, надо признаться, мне тоже было не по себе от этих звуков. Но опять же! Я уверена, что у всего этого есть нормальное объяснение.

Я вернулась в кабинет Константина Дмитриевича первой, а эти горе-защитники встали у дверного проема, с недоверием глядя мне вслед. Затем они переглянулись и все же тоже вошли внутрь…

Нет, не думаю, что они вдруг перестали бояться. Просто страх – это такое чувство, которое и в подметки не годится чувству собственного достоинства. Ведь это ж надо… Даже простая «баба» ничего не боится, а они… тюююю. Они и подавно.

Как я и думала, сейчас с уже выключенной сигнализацией и музыкой внутри было тихо. Потому я предположила, что виной возникновения этого шума, из-за которого бедные Владик и Антон чуть не начали заикаться, стали звуковые волны. То есть, так называемое эхо. И образуется оно не из-за любого шума, а только из-за определенных частот.

Я подошла к стене, со стороны которой до этого и доносились эти звуки. Старинная кирпичная кладка с глиняными швами выглядела достаточно небрежно. Несмотря на это, все было кирпичик к кирпичику, и окончательная композиция казалась достаточно устойчивой и мощной…

Прислонила ухо к стене, прислушиваясь. По ту сторону было тихо! Даже слишком тихо…

Затем интуитивно провела ладонью по кирпичикам, словно надеясь найти хоть какой-то изъян. И хотя на первый взгляд кладка казалась мне небрежной, стена была ровной… Только места швов слегка углублялись, буквально на несколько миллиметров, отчего на них скапливалось небольшое количество пыли.

Шероховатые кирпичики неприятно царапали мои пальцы. Наконец, я наткнулась на небольшую впадину, которая заметно ощущалась рукой. Швы вокруг этого кирпича тоже отличались от остальных… Они были более глубокими и более рыхлыми.

Так же интуитивно опустила глаза на пол…

Ну, конечно! Внизу были немногочисленные частицы пыли, которые я сразу и не заметила, приняв это за следы от обуви… Впрочем, теперь я вижу, что по цвету эта пыль полностью совпадает с глиной на швах.

Я была уже почти уверена в своей теории… Оставалось только окончательно в ней убедиться. Я стала интенсивно надавливать на кирпич, непохожий на другие… Ничего не происходило… Тогда я пыталась поддеть его пальцами за швы… Но опять ничего не происходило…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наверное, со стороны я напоминала обезумевшую, зачем-то вступившую в схватку с бедной стеной. Не удивительно, что Влад спросил:

— Яна Алексеевна, у Вас все нормально? – он подошел ближе, как-то с подозрением на меня смотря и выдерживая между нами расстояние…

Мне стало так смешно, глядя на его растерянную моську, что я даже не смогла сдержать своего смеха, сказав при этом:

— Не беспокойтесь, Владислав… Никакие демоны в меня не вселились… Я думаю, что Вы были правы… Константин Дмитриевич все это время был прямо у нас под носом.

— То есть? – не понимал он. – Вы думаете, эти звуки – он?

— Нет, я думаю, что за этой стеной – тайная комната, в которую Константин Дмитриевич сумел войти. А вот выйти – нет…

— Ого, не думал, что такое может быть в реальной жизни.

— Пока что это только теория… Но если я права, то Константин Дмитриевич может быть в реальной опасности.

Глава 37. Нашлась пропажа…

Влад повторил с кирпичом те же манипуляции. Мы подумали, что, возможно, у меня нет той (мужской) силы, которая необходима для того, чтобы сдвинуть с места эту конструкцию.

Только к нашему огромному разочарованию все попытки Влада также не увенчались успехом. Вообще, я не была до конца уверена в этой теории. Влад, кажется, мне поверил или сделал вид, что поверил. В любом случае, окажись это правдой, было бы очень интересно увидеть что-то подобное в реальной жизни.

А вот Антон относился скептически и к моим словам, и к нашим с Владом манипуляциям, чего совершенно не скрывал. От его слов опускались руки, и, если честно, все больше