1

Мокроусов принес в свою просторную командирскую землянку ворох сосновых веток. Крымская сосна особенная. Зеленые иголки на ее ветках значительно длиннее чем у обычной, и с наступлением теплых весенних дней сосна оживает одной из первых в лесу и начинает распространять живой запах хвои, острый и терпкий. И в землянке, за зиму пропахшей табаком, винным духом, мужским потом, дымом печки, от запаха хвои стало свежо и уютно.

Запах хвои невольно напомнил Александру Васильевичу, что спустя двадцать лет он снова встречает весну в Крымских горах, в лесах Яйлы. Колесо судьбы сделало полный оборот, и снова в его жизни все повторилось. В годы Гражданской войны он командовал народной партизанской армией Крыма, и сейчас он в том же звании – командующий партизанским движением Крыма. А между ними – бурно прожитые годы. Тогда, в начале двадцатых, он, черноморский моряк Санька Мокроусов, участник захвата власти большевиками в октябре 1917 года, отважный красный командир, молодой и отчаянный, боролся в Крыму с остатками белой армии Врангеля за утверждение молодой власти Советов. А сейчас у него за плечами большая часть прожитой жизни, работа на разных постах, участие в войне против фашистов в Испании, и снова он борется с фашистами уже в своей стране, в своем Крыму.

Внешне, на первый взгляд, в его жизни вроде бы все повторилось. Но только на первый взгляд. Изменилось многое – и обстановка, и состояние, и внутреннее содержание, – идет борьба с немецкими оккупантами, которые вторглись в мирную Страну Советов. И в этой борьбе, казалось ему, партизаны Крыма, как партизаны Белоруссии и Украины, должны везде и всюду иметь активную поддержку советского народа. Мокроусов хорошо помнит, как в годы Гражданской войны именно простые люди, и особенно крымские татары, для которых война Красной армии с белой армией была чуждой и непонятной, высказывали партизанам не только сочувствие, но самую деятельную поддержку. Они были друзьями партизан. Татары вливались в отряды, храбро воевали, а местные жители гор снабжали их продовольствием, служили проводниками, разведчиками, одним словом, были глазами и ушами партизанской народной армии.

А сейчас, через двадцать лет, все изменилось. В партизанских отрядах татар единицы. Из полутора тысяч местных и такого же количества влившихся бойцов отступавшей армии всего шесть крымских татар. А большинство татар поддерживают не партизан, а немцев, оккупантов и захватчиков. Служат у них проводниками и разведчиками. Создают под руководством немецких офицеров вооруженные отряды. Выдают немцам партизанские семьи. При поддержке немцев они разгромили и разграбили почти все тайные партизанские базы с продовольствием… А что пишут в своей газете «Азат Крым» («Свободный Крым»), которую доставили разведчики в партизанский штаб:

«Великому Гитлеру, освободителю всех народов и религий!

Две тысячи татар деревни Коккозы и окрестностей собрались для молебна в честь германских воинов. Весь татарский народ ежеминутно молится и просит Аллаха о даровании немцам победы над всем миром. О великий вождь, мы говорим Вам от всей души, от всего нашего существа, верьте нам! Мы, татары, даем слово бороться со стадом евреев и большевиков вместе с германскими воинами в одном ряду!..»

Почему произошла такая перемена? Почему значительная часть, чуть ли не большинство, крымских татар стали служить врагам?

Это был объективный факт, который никак не поддавался осмыслению. Александр Васильевич провел не одну бессонную ночь, рассматривая и обдумывая этот поворот, но найти причину так и не смог. В своем секретном докладе о партизанском движении Крыма, отправленном в Краснодар, в штаб Крымского фронта, Мокроусов, после долгого раздумья, несколько смягчив факты, вынужден был написать:

«В подавляющей своей массе татарское население, особенно в предгорных и горных селениях, настроено профашистски, из числа жителей гестапо создало отряды добровольцев, используемые в настоящее время для борьбы с партизанами, а в дальнейшем, не исключена возможность, и против Красной армии…

Деятельность партизанских отрядов осложняется необходимостью вооруженной борьбы на два фронта: против фашистских оккупантов, с одной стороны, и против вооруженных банд татарских селений».

В ответ из Центра пришел выговор за «грубые промахи в политико-пропагандистской деятельности и разъяснении народным массам на временно оккупированной территории политики партии и правительства в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками», за «потерю прямой связи с народом», особенно за «неумение вести работу с местным татарским населением». А как вести с местным населением разъяснительную работу, если в ответ в тебя стреляют?

Мокроусову оставалось лишь чесать затылок и самому пытаться разгадать запутанный и непростой вопрос. Почему же подавляющая часть татарского народа выступила против советской власти, против народной власти?

А была ли в Крыму власть народной?

2

Этот вопрос задал Мокроусову его верный друг и ближайший соратник по партизанскому движению в годы Гражданской войны Мустафа Абдувалиев, крымский татарин, отчаянный рубака и лихой кавалерист, его заместитель, правая рука в народной армии, человек, которому он верил, как самому себе. После войны оба они, занимая разные ответственные посты, укрепляли власть Советов в Крыму. Но в тридцатые годы, когда Мокроусов находился не в Крыму, а потом воевал в Испании, не встречались.

Боевые соратники не виделись почти десять лет.

И вот встретились.

Партизанская засада на горном лесистом участке дороги Карасубазар – Старый Крым подорвала легковой автомобиль и расстреляла охрану, немецких мотоциклистов. Три офицера и шофер погибли или были убиты при перестрелке, а один пассажир в гражданской одежде уцелел. Им оказался Мустафа Абдувалиев. Личность хорошо известная в Крыму. Его привели в партизанский лагерь.

Несколько минут Александр Мокроусов и Мустафа Абдувалиев молча смотрели друг на друга. Оба изменились, постарели, в волосах появились седые прядки.

– Как же ты мог предать советскую власть, за которую мы оба с тобой проливали кровь? – откровенно возмутился Мокроусов.

– А была ли та власть в Крыму народной? – спросил Мустафа, отвечая вопросом на вопрос.

В штабной землянке они остались вдвоем. Мокроусову захотелось поговорить с бывшим другом и товарищем по борьбе один на один, по душам, откровенно и без посторонних ушей. На столе появилась закуска – вяленая баранина, колбаса, лепешки и бутыль с настойкой.

– Тогда какую же власть мы с тобой, Мустафа, утверждали, когда сидели в президиуме съезда народных депутатов в Симферополе в октябре 1921 года? Если забыл, напомню. Мы с тобой, вместе с депутатами, проголосовали за образование КАССР, а точнее, за Крымскую Автономную Советскую Социалистическую Республику! И татарский язык, наравне с русским, был утвержден как государственный, хотя татары, как сам знаешь, по численности населения занимали лишь пятое место.

– Первый курултай татарского народа состоялся в ноябре 1917 года, избрал меджлис, Крымское краевое правительство во глава с Челебиевым. Меджлис, выходит, еще раньше объявил русский и татарский государственными языками Крыма.