Александра выскочила на улицу с Альмой. При виде сказочной красоты она «впала в детство» и слепила во дворе подобие снежной бабы.

Из дома вышли покурить Павлина с Костиком, увидели снеговика и, прихватив на кухне морковь и пару слив, устремились помогать Александре.

Сделав снежной бабе лицо и перекинувшись снежками, они куда-то уехали. Александра вернулась в дом, готовиться к приему клиентов.

Внезапно ожил домофон, Александра удивилась, что Светозарова пришла на сеанс так рано.

В коридоре послышались голоса, и Александра с изумлением узнала голос Марфы.

— Хозяйка, наверное, у себя, — сообщила ей Зинаида.

Резво простучали каблучки, дверь приоткрылась, и на пороге появилась Марфа в дорогой собольей шубке.

— Здравствуйте, Марфа. Что-то случилось?

Марфа плюхнулась в кресло и расстегнула шубку.

— Слава богу, ничего. Проезжала мимо, дай, думаю, заеду.

— Я всегда рада видеть вас, Марфа, — тепло улыбнулась Александра.

Марфа замялась.

— Я хочу вас попросить, если следователь придет к вам и спросит обо мне, не говорите ему, что я отсутствовала вечерами.

Александра не сразу нашлась, что сказать.

— А что такое?

Умоляюще сложив руки, Марфа залепетала:

— Для меня это очень важно! Дело в том, что следователь цепляется ко мне, и я не хочу давать ему лишний повод для подозрений.

— Подозрений? В чем? — изумилась Александра. — И если об этом зашла речь, то скажите, где вы пропадали?

— Да боже мой! Разве важно, где я пропадала? Важно то, что я непричастна к убийству Петра!

— Ну, знаете ли, вам не важно, а мне важно, я должна быть уверена в вас, — проговорила Александра.

Марфа вздохнула:

— Я встречалась с любовником.

— С любовником?! И кто он?

— Вам его имя ничего не скажет. Он очень богатый человек. Я просила его оплатить мне адвоката для развода. Вы же знаете, какая у меня была сложная ситуация. А следователь считает, что мне была выгодна смерть мужа и я могла его заказать.

— Вот как, — задумчиво протянула Александра. — Хорошо, если следователь спросит, я не буду говорить ему о ваших отлучках, но об этом могут сказать другие.

Лицо гости вытянулось.

— Да, — пробормотала она. — Они могут. Александра, а вы не могли бы с ними договориться? — умоляюще сложила руки Марфа.

Но Александра не успела ничего ответить, опять заработал домофон и залаяла собака.

— Кто это? — встревожилась Марфа.

— Наверное, клиентка пришла. У меня сейчас прием.

Марфа занервничала и попятилась к двери.

— Так вы сделаете, как я прошу?

— Хорошо, я попробую, — кивнула Александра. — Созвонимся.

У двери Марфа столкнулась с входящей Аленой Светозаровой.

— Ой, Марфа! — опешила фотомодель. — Какими судьбами?

— По поводу сеанса договаривалась, — отмахнулась Марфа. — Александра же лучший психолог Москвы, а мне сейчас необходима помощь психолога.

1990-е, Москва

Работа по созданию живого музея подходила к концу. Альберт был счастлив: мечта всей его жизни — создание музея рода Барятьевых — воплощалась.

Костюмы и посуду из ящиков подвала Альберт с Наденькой достали и перенесли в дом.

В одном из сундуков нашли скатерть и после чистки накрыли ею стол для спиритических сеансов в гостиной.

Серебряная посуда была начищена до блеска, фарфор отмыт от вековой пыли до сияния. Фамильную посуду планировали использовать только для приемов особо важных гостей. Приятель Наденьки Гоша, постановщик света из театра, к ранее установленным световым эффектам под чутким руководством Альберта добавил новые.

Все было готово к открытию музея и приему посетителей. Альберт с Наденькой придумали программу для гостей, пригласили артистов. К делу подключилась и Марфа, которую Наденька все-таки пригласила. Ее участие в мероприятиях было ценно для Барятьевых, так как Марфа имела выход на столичный бомонд, знала, кто чем дышит и кого чем можно заинтересовать.

В типографии отпечатали изящные карточки с вензелями, в стиле девятнадцатого века, с именными приглашениями на бал в родовое гнездо дворянского рода князей Барятьевых. И в маленьких очаровательных конвертиках отправили их банкирам, воротилам столичного бизнеса и другим представителям местной элиты.

В хлопотах Наденька ожила, расцвела и похорошела. Альберт тоже приободрился и даже помолодел.

В доме стоял гвалт: шли последние приготовления к приему гостей, накрывая столы, суетились нанятые из ресторана официанты.

В голубом длинном платье с затянутой талией и лифом, подхваченным у бедер лентами, с накинутой на плечи парчовой накидкой, отороченной темным мехом, Наденька была удивительно хороша. Тяжелые старинные серьги, украшенные камеями, подчеркивали ее прекрасные фиалковые глаза и придавали им особую, таинственную глубину.

Альберт с гордо вскинутой головой, во фраке и с цветком в петлице выглядел настоящим князем. Они с Наденькой представляли замечательную пару, которая будто сошла с огромного фамильного портрета, висящего на стене.

Марфа тоже блистала старинным нарядом, который по этому случаю специально заказала в ателье. В платье с кринолином, с высокой старинной прической, украшенной жемчугом и перьями, она была неотразима.

Домработница Мария и недавно принятая на работу Сима также были одеты соответствующе: в длинные платья с пышными юбками.

Особняк переливался фантастическими разноцветными огнями в темной бархатной ночи. Деревья и клумбы, украшенные крохотными мерцающими лампочками, то пылали алыми рубинами, то сверкали изумрудами, то вдруг становились синими, как волны океана, то взрывались золотом — миллионами солнечных капель.

Весь переулок был заставлен дорогими автомобилями гостей. Именитые особы все прибывали и прибывали. С горящими глазами и голливудской приклеенной улыбкой Марфа металась меж гостей, без конца здоровалась, целовалась с ними и знакомила с хозяевами.

В ожидании торжественной части открытия живого музея гости с любопытством осматривали таинственный особняк, о котором были наслышаны. Официанты сновали среди присутствующих с прохладительными напитками и шампанским.

Громко пробили старинные часы, и гостей пригласили в огромный полуосвещенный зал за сервированные столики. В середине каждого столика в серебряном ведерке со льдом красовалось шампанское.

В глубине зала на возвышении колыхался темно-вишневый занавес с тяжелыми кистями.