— Ну да, — с досадой выпалила Мария. — Толкутся целыми днями, до полуночи! Из-за этого работы — горы!

— Тогда подождем, — вздохнула Инна. — Ты только контакта со мной не теряй, будь на связи.

Перед тем как попрощаться, Инна осторожно поинтересовалась:

— А твои хозяева клада в доме не находили?

Мария удивленно наморщила лоб.

— Нет, я об этом не слыхала.

— А посуда фарфоровая с гербами у них откуда?

— Не знаю, она у них всегда была, — с недоумением пожала плечами девушка.

Наши дни, Москва

Костик обыскал ухажера Марии. Незнакомец, назвавшийся Георгием, документов при себе не имел, но в его карманах охранник обнаружил ключи от автомобиля и ключи от особняка и ворот.

И тут разразился скандал.

— Так вот кто ко мне в спальню залез! — заверещала Зинаида. — Вот кто по дому шастает, когда хозяйки нет!

— Какая спальня?! — с возмущением воскликнул Георгий. — Я второй раз в этом доме! Мне ключи Мария совсем недавно дала, и я нигде не шастал, как вы выражаетесь.

Все внимание немедленно переключилось на Марию.

— Как вы, Мария, могли дать ключи от моего дома совершенно постороннему человеку?! — возмутилась Александра.

— Что вы церемонитесь с ней? — фыркнула Павлина. — Гоните эту мерзавку прочь из дома.

Мария всхлипывала и кусала губы.

Георгий переводил взгляд с одного обитателя дома на другого и тоже делал попытки что-то произнести, но безуспешно, его никто не слушал.

Отобрав у Георгия ключи, Костик проводил героя-любовника до его машины. Павлина пошла за ними. Костик записал номер автомобиля, нашел в бардачке документы и сообщил всем его фамилию. По документам он значился как Георгий Иванович Верхушкин. Пролистав его паспорт, Костик обнаружил штамп о браке с Виолеттой Александровной Угрюмовой.

— Ну ты и сволочь! — воскликнула Павлина. — Решил девчонке голову запудрить! — Женская солидарность взыграла в ней, и ей стало жалко Марию.

«Все мужики — сволочи, — злобно думала она. — Только и смотрят, как бабу обмануть».

— Если ты к Марии хоть на сантиметр приблизишься, я твоей жене все сообщу, даже не сомневайся! — пообещала Павлина.

Обескураженный, злой, помятый Георгий забрался в машину и, яростно газанув, исчез из виду.

На кухне Павлина опять принялась за Марию. С неистовством оскорбленной в лучших чувствах женщины Павлина ругала и одновременно жалела Марию:

— Ты в курсе, что этот мерзавец женат? А ты ему ключи от дома!

Не поднимая глаз, Мария в оправдание что-то неразборчиво бормотала. И продолжала всхлипывать.

— Хватит! Давайте ложиться спать, — вмешалась Александра. — Уже четвертый час ночи. А тебе, Мария, я ставлю ультиматум. Еще одно замечание, и ты с треском вылетишь отсюда!

Пристыженная Мария закивала, вытирая слезы, и все разошлись по комнатам.

В спальне было холодно. Кутаясь в одеяло, Александра тревожно размышляла: «Странная эта история с женихом. Зачем ему понадобились ключи от дома? Что-то здесь нечисто. В горячке все орали как сумасшедшие и толком не допросили пленника, а теперь возможность упущена. А вся эта история очень непростая и крайне подозрительная. Надо все-таки как следует потолковать с Марией, пусть расскажет все без утайки. А то, что она врет, нисколько не сомневаюсь. Неужели еще один искатель сокровищ на мою голову свалился?»

Следующий день выдался пасмурным. Порывистый ветер и синевато-стальное небо, затянутое грозными тучами. На улице было неуютно. Казалось, солнце надолго спряталось в небесную снежную берлогу.

Обитатели дома проснулись к полудню и хмуро потянулись в столовую, откуда просачивался бодрящий запах кофе.

Когда Александра вошла в столовую, Павлина с Костиком уже сидели за столом и ели овсяную кашу.

— Приятного аппетита, — буркнула Александра, усаживаясь за стол.

Допив кофе, Павлина сурово взглянула на Марию.

— И все-таки, Маша, не пойму, зачем ты дала ключи от дома чужому человеку? Я уснуть не могла, все думала и теперь поняла: не жених он тебе, а подельник, вы ограбить дом хотели!

Испуганно встрепенувшись, Мария изменилась в лице.

— Вы что такое говорите! — возмущенно пискнула она. — Я в жизни чужого не брала, а вы — ограбить! Мне такое в голову не приходило!

— Значит, он тебя хотел использовать. А ты дурочка, — не унималась Павлина. — Гоните вы ее в шею, Александра, пока не поздно. У вас же есть домработницы. И Серафима приехала, и Зинаида почти выздоровела.

Мария разрыдалась и закрыла лицо передником.

Александра поморщилась.

— Павлина, можно я сама решу этот вопрос? Мария сделает из этой истории выводы.

— Сомневаюсь, у нее натура такая, — ухмыльнулась Павлина, вылезая из-за стола. И поманила Костю за собой. — Пойдем покурим.

Расстроенная Мария разбила в раковине стакан и порезала руку.

Александра обработала ей порез.

— Мне непонятно одно, — задумчиво произнесла Александра, забинтовывая ей руку. — Почему ты, Маша, так хотела работать именно у меня? Почему?

— Просто деньги нужны, а у нас в городе работы нет, — хмуро ответила Мария.

— Допустим, — усмехнулась Александра. — Но после того как я разрешила тебе остаться в доме, ты начала хитрить, обманывать меня. Приводишь неизвестного мужчину под покровом ночи, даешь ему ключи… Извини, но если ты сейчас мне все не расскажешь, я тебя выгоню. Я не могу рисковать ни своей жизнью, ни жизнью других. Так что выбор за тобой.

Мария вновь разрыдалась.

— Я не давала ему ключи, я не знаю, где он их взял!

— Допустим. Но как ты познакомилась с ним, что вас связывает?

— Если бы вы все знали! — всхлипнула Мария.

— Так расскажи мне все, не держи в себе. Может, я смогу тебе помочь. Только, пожалуйста, начистоту.

И Мария поведала о своих злоключениях: о том, как попала к Георгию и Виолетте, о том, как они обвинили ее в краже денег, о том, как Георгий привез ее к воротам особняка, все, вплоть до той ночи, когда ее поймали с ним.

По мере того как Мария рассказывала, лицо Александры принимало жесткое выражение.

1990-е, Москва

Близилась полночь. Костюмированный бал был в полном разгаре.

Любовница олигарха Андрея Бенедиктова, молоденькая, но уже известная фотомодель Алена Светозарова, в изумительном бледно-зеленом кринолине с кружевами и меховыми бейками из темной норки, с туго затянутой талией и расшитым драгоценными камнями лифом, кружилась на начищенном до блеска паркете. Ее высокая прическа, искусно украшенная цветами и жемчугом, подрагивала в ритм танца. Девушка всерьез вжилась в роль аристократки девятнадцатого века и в перерывах между турами вальса с томным видом обмахивалась большим веером из страусиных перьев. Ее кавалер, похоже, утомился и с тоской поглядывал на распахнутые двери.