Удовлетворенно кивнув, Катон повернулся и направился к своим людям.

Последним из командиров по золоченому пандусу на широкую палубу флагманского корабля, могучей квинквиремы «Гор», взошел сам префект. Поднявшись по узкому трапу на кормовую надстройку, он принял приветствие триерарха и распорядился:

— Подать флоту сигнал к выходу из гавани!

— Есть, командир!

— Как только мы выйдем в открытое море, пусть выстраиваются за флагманом.

— Есть, командир!

— Я иду вниз. Проследи, чтобы меня не тревожили. Выполняй!

Не дожидаясь ответа, Вителлий нырнул в люк, который вел в кормовую каюту, и, проигнорировав короба со свитками, загромождавшими, дожидаясь его внимания, стол, смонтированный вокруг ахтерштевня, плюхнулся на прикрепленную к переборке каюты узкую койку. Как и большинство его подчиненных, в ночь накануне он почти не спал, однако имел то преимущество, что хотя бы сейчас мог сделать для себя поблажку.

Сверху доносился топот ног по палубе. Команда отдала швартовы, весла выпустили из гнезд, и квинквирема пришла в движение.

Под длинным, лениво реющим на ветру вымпелом флагманский корабль медленно проследовал по военной гавани, прошел через просвет между двумя частично перекрывающими один другой, прикрывая рейд, молами. Тяжеленный бронзовый таран качнулся, нос разрезал мягкую волну, и гребцы, стиснув зубы, налегли на весла, направляя мощный военный корабль в открытое море. Следом за «Гором» Равенну, на глазах оставленного там немногочисленного гарнизона и высыпавшей на берег толпы, состоявшей по большей части из родных и близких отплывших моряков, покидали и остальные корабли. Провожавшие махали руками, глядя, как, выстроившись за флагманом, те медленно удаляются к горизонту.

В течение нескольких часов казалось, что недавний шторм лишь переводит дух для того, чтобы обрушиться на море с новой силой. Воцарившееся на море спокойствие с мягким волнением поверхности и почти полной неподвижностью воздуха казалось напряженным и зловещим. Небо оставалось затянутым серыми облаками, скрывавшими солнце так, что его местонахождение можно было определить лишь по пятну тусклого свечения. Матросы корабля, на котором плыл Катон, имели достаточно опыта, чтобы знать, как переменчиво зимнее море, и наблюдали за погодой с напряженным вниманием. Их тревога передавалась и пехотинцам, так что, когда «Спартанец», ритмично вздымая и опуская весла, следовал в кильватерной колонне за флагманом, обычной болтовни на палубе слышно почти не было.

Пытаясь унять неприятное ощущение угрозы, Катон прогуливался по палубе, сцепив руки за спиной. Он заставлял себя думать о чем-нибудь другом, но всякий раз, когда проходил мимо мачты в сторону кормы, в поле зрения оказывалась не радовавшая его фигура Миниция, так что в конце концов Катон поднялся на мостик к триерарху.

— Сколько времени, по-твоему, продлится плавание?

Тит Альбин поджал губы, помедлил, а потом ответил:

— Так сразу не скажешь, командир, это от многого зависит. При безветрии приходится полагаться на весла, а людские силы не безграничны. Поддерживая нынешнюю скорость, можно рассчитывать достичь побережья Иллирии завтра во второй половине дня — это если погода не переменится.

Катон окинул взглядом другие корабли, и его поразила неожиданная мысль.

— А что будет, когда стемнеет? Не может ли случиться, что суда потеряются?

Альбин улыбнулся и кивнул в сторону кормы триремы.

— Как только начнет смеркаться, на каждом корабле зажгут фонарь. Это позволит сохранять строй до рассвета. По крайней мере, в теории.

— В теории? — Катон резко повернулся к нему. — Что ты имеешь в виду? Это ведь не первое твое ночное плавание?

— Да уж, конечно, командир, — обиженно буркнул Альбин. — Это входит в базовую подготовку. Хотя по возможности триерархи всегда стараются подойти к ночи к берегу и найти удобную якорную стоянку. Но мне, конечно же, не раз доводилось плавать на «Спартанце» ночью. Правда, ни разу в составе флота.

— Ни разу? — изумился Катон.

— Ни разу, — улыбнулся Альбин. — Это будет интересный опыт.

Катон воззрился на триерарха, как на сумасшедшего.

По прошествии времени поднялся легкий северный ветер, и с флагмана по колонне передали приказ перейти с весел на паруса. Монотонный скрип уключин и плеск весел сменились шипением и свистом рассекаемого корабельным корпусом моря. Катону эти звуки показались успокаивающими. Он стоял в сторонке, в то время как Альбин отдавал приказы управлявшимся с парусом матросам. Потом триерарх взглянул на шедший в нескольких сотнях локтей впереди флагман и крикнул:

— Первый помощник!

— Да, командир?

— Проследи, чтобы мы сохраняли место в строю.

«Спартанец», корабль более легкий, мог идти по ветру гораздо быстрее, чем массивная квинквирема, и, чтобы не обогнать «Гор» и другие шедшие впереди корабли, помощник должен был следить, чтобы большой квадратный парус не ловил полный ветер.

Когда стали сгущаться сумерки, море и небо начали сливаться в одну темную массу. Один из моряков принес снизу тяжелый бронзовый фонарь со стеклянной лицевой вставкой. Свет, горевший внутри масляной лампы, отражался от добавлявшего ему яркости, тщательно отполированного зеркала на задней стенке фонаря. Матрос повесил фонарь на железный крюк, вбитый в ахтерштевень. Фонарь мягко качнулся, вторя движениям корабля, и Катон увидал, как один за другим такие же огни зажглись и на судах, шедших впереди «Спартанца». Это напомнило центуриону факельное шествие почитателей Митры, которое ему довелось видеть в лагере Второго легиона.

— Эй, на палубе! Вижу парус!

Катон вскинул глаза к рее, на которой, держась одной рукой за мачту, стоял моряк: другая его рука указывала в сторону от курса колонны. Все взоры обратились в том направлении, но никто ничего не разглядел.

— Что ты видишь? — крикнул наблюдателю Альбин.

— Латинский парус, командир. Только что поднялся. Не более чем в двух милях.

— Две мили… — Альбин встревожился. — Можешь разглядеть его получше?

Быстро темнело, и наблюдатель ответил не сразу.

— Командир, он поймал ветер и ушел. Может быть, увидел нас… Я его больше не вижу.

— Дерьмо! — пробормотал Альбин.

— Думаешь, это пиратская посудина? — спросил Катон.

— Скорее всего, командир. Если он видел нас, то, надо думать, заметил и другие корабли и понял, что это движется флот. Торговому судну не было бы никакого резона поворачивать и бежать. Готов биться об заклад, что это был пират.

Катон взглянул туда, куда указывал наблюдатель.

— Не думаю, чтобы они посмели выступить против таких больших сил.