Летом 1234 года император с шестилетним сыном Конрадом посетил папу, укрывшегося в Риети от восставших римлян. Он попытался организовать общий фронт против союза ломбардских городов. Воспользовавшись удобным случаем, папа дал поручение трирскому архиепископу произвести отлучение от церкви короля Генриха (VII).

Как только при швабском дворе Гогенштауфенов появились слухи о личном приезде императора в Германию, король Генрих потерял способность верно оценивать реальность. В конце сентября 1234 года при поддержке швабских союзников и своих сторонников в городах он созвал придворный совет в Боппарде. На его стороне находились также епископы Аугсбурга, Вюрцбурга и Вормса.

Все это привело к открытому восстанию и отречению короля Германии от императора. Намереваясь придать инциденту международные масштабы, король послал верных сторонников, Ансельма фон Юстингена и Генриха фон Найфена, двадцать лет назад сопровождавших молодого Фридриха к королевскому трону Германии, к врагам империи — ломбардцам. Надеясь перекрыть императору альпийские перевалы, Ансельм фон Юстинген, представляющий короля, признал законность союза городов Ломбардии.

Далее было заявлено: король считает всех врагов ломбардцев своими врагами, тем самым причисляя к ним отца и императора, объявившего Ломбардскую лигу вне закона. Он пообещал освободить союз от всех налогов и выплат. Кроме того, германский король признал независимость ломбардского союза от империи и обращался с ним как с суверенным государством. За это Генрих (VII) получил согласие ломбардцев признать его королем. Тем самым он выпал из правовых норм того времени и становился бунтовщиком и предателем.

Даже папа не мог это санкционировать и высказал порицание ломбардцам. С одной стороны, он еще нуждался в помощи императора против взбунтовавшихся римлян и его действия по отношению к Ломбардской лиге должны были быть сдержанными: требовалось сохранить лигу как потенциального союзника против императора.

Поэтому наряду с порицанием он дал понять ломбардцам: «Ничего не будет сделано вам во вред, поскольку Мы печемся о вашей пользе».

В то время как Ансельм фон Юстинген заключал в Милане договор, Генрих фон Найфен действовал в Париже. Он сообщил королю Людовику IX Святому (1226—1270 гг.) о предстоящей женитьбе императора Фридриха II на английской принцессе Изабелле, рассчитывая настроить Францию против императора, а еще лучше — добиться союза с королем Генрихом (VII).

Но как императорская, так и папская дипломатия оказалась более искусной. Они уже поставили французского короля в известность о планируемой женитьбе, так что реакции, на которую надеялся Генрих фон Найфен, не последовало. Весной 1235 года папа писал французскому королю: «Мы недавно добились заключения брака между Нашим возлюбленным во Христе сыном Фридрихом… и сестрой светлейшего короля англичан и клятвенно его закрепили. Поскольку, кажется, союз отвечает промыслу Господню, вышеназванному королю поручено в обязательном порядке продвигаться к его заключению. Чтобы Ты не строил по этому (поводу) никаких подозрений, Мы просим и увещеваем Твое высочество… пребывать в уверенности: от Нас и названного короля не произойдет ничего, хотя бы в малейшей степени способного повредить Твоему положению, к тому же император всей душой желает сохранить и укрепить особую дружбу, с давних пор существующую между его и Твоими предками».

Несколькими днями позже император пишет королю Людовику: «Итак, Мы должны по причине таких апостольских увещеваний и просьб… совершить женитьбу, о которой поклялись. При этом Мы настаиваем на постоянстве Нашей любви к Вам, и так как между Нашими и Вашими предками сохранялась взаимная склонность и Мы с Вашими дедом и отцом, светлая им память, состояли в истинной дружбе, Мы хотели бы в Наши счастливые времена сохранить ее нерушимой и с Вами».

Прежде чем поехать в Германию, император подготовил почву, написав германским князьям: «Мы направляем призыв всем князьям, как частям нашей империи, чья сплоченность составляет сиятельное тело империи…»

Потрясающее обращение: каждый князь есть часть сиятельного тела империи, имеет свой пай в империи и государстве. Против такого высказывания прямодушные швабские министры короля не могли устоять. И за клубами императорской похвалы — мастерски прикрытой — Фридрих взывал к собственническим чувствам и к человеческой продажности, призывая: «Поскольку каждого из вас Мы желаем отблагодарить соответствующими подарками, как Мы намеревались и намереваемся!»

Для того чтобы оказать им почтение, он оставил в Германии сына, которого князья «единодушным выражением своей воли для Нашей чести и милости подняли на королевский трон. По праву он должен был быть обязанным обращаться с Вами со знаками особой любви… Но с болью в сердце Мы заметили: Наша надежда оказалась тщетной… После различных презрении наших приказов и Наших просьб он необдуманно обратился против преданных Нам князей, светочей и лидеров Нашего государства, последовал совету тех, кто из-за непокорности и неблагодарности лишился Нашей милости…»

И тут он замахивается для нанесения завершающего удара: «Поскольку Нам стало известно, что он нападает на зеницу Нашего ока, а именно на князей, не вспоминая обо всех услугах, которые они когда-то великодушно оказывали Нам и ему самому, и не испытывая благодарности, Мы не можем с терпением перенести и не пойти на личную жертву, дабы прибыть в Германию… Он попытался легкомысленным образом и не убоялся, отринув гнев Божий и послушание отцу, совершать ужасные вещи, противные чести Нашего имени, беря в заложники из наших верноподданных, занимая крепости и безрассудно соблазняя людей забыть верность Нам…»

Тут поманили сицилийским золотом, тут князья стали «зеницей ока» императора. Но и это еще не все. Объединяя усилия, папа пишет духовным князьям Германии и призывает их вернуть короля Генриха «с ложной стези преступления умно и действенно на путь справедливости, устранив все преграды и препятствия…»

Папа взмахивает булавой апостольской власти и объявляет: «Поистине Мы решили, дабы усилить воздействие нашей просьбы, тех, кто связан с названным правителем (королем Генрихом) принесенными клятвами, освободить от них, поскольку Мы объявляем их несуществующими».

Император выиграл поход в Германию, не сделав ни одного шага. И совершенно понятным становится тот факт, что он в начале мая 1235 года начал свой марш из Фоджии с небольшой, но необыкновенно роскошной свитой.

В Чивидале его ожидали посланники имперских князей и городов. В середине июня он достиг Регенсбурга. Там он договорился с баварским герцогом Оттоном II (1231—1253 гг.) о помолвке семилетнего сына Конрада с дочерью герцога. Правда, официальная помолвка состоялась лишь восемь лет спустя.

Летописец из Эберсбаха так рассказывает о сказочном шествии, чей путь пролегал через Германию:

«Он шествовал, как подобает императорскому величеству, со множеством повозок, груженных золотом и серебром, батистом и пурпуром, драгоценными камнями и дорогими предметами, со множеством верблюдов и дромадеров. Большое количество сарацин и эфиопов, обученных многим искусствам, с обезьянами и леопардами охраняли его деньги и сокровища. Так, в окружении большого числа князей и воинов, он дошел до Вимпфена».