Через несколько минут она слышит стук в дверь.

— Оставайся здесь, детка.

Тиф выходит в гостиную, где все трое мужчин стоят в носках. Декс продолжает истекать кровью из множественных ран на лице. Он задыхается, как ребенок, страдающий астмой.

— Парень хочет тебе что-то сказать, — говорит Филли.

— Извините, — бормочет Декс.

— А еще? — спрашивает Фили.

— И я больше не буду вас беспокоить.

— Хорошо, — говорит Тиф.

— А теперь иди на хер отсюда, — говорит Эл-Чаббс.

Декс выбегает.

— Спасибо, — говорит Тиф, ожидая, что они тоже уйдут.

— Я воспользуюсь твоей ванной, прежде чем мы пойдем? — спрашивает Эл-Чаббс.

* * *

Позже тем вечером Тиф долго стоит под душем, пытаясь смыть из памяти вид окровавленного Декса. Смыть чувство вины. Чтобы отвлечься, она заставляет себя думать о тайнике с произведениями искусства.

Она ловит себя на том, что снова задается вопросом о Джоди. Может быть, чтобы его найти, нужно поговорить с этой женщиной Пенелопой, чокнутой дамочкой, снявшей видео для «Кик-стартера» про свой документальный фильм о Джоди, его брате и симуляциях.

Глава 24

Пен

Оливия, бодрая ассистентка директора, курирующая ее кинопроект, приглашает Пен на ланч в «Акаша», чтобы получше познакомиться. Оливия опаздывает на тридцать минут, но в остальном ланч проходит приятно. Когда они доели, Оливия кладет свою корпоративную карточку в маленькую папку с их счетом.

— Спасибо за ланч, — говорит Пен.

— Не за что. Слушай, хотела тебя спросить. Одна моя подруга работает в «Лофти Контент», и она сказала, что им ты тоже презентовала свой фильм, но еще рассказала целую историю про симуляции. Иногда я думаю, что мы и правда живем в симуляции.

— Да! А мой глупый агент все время отговаривает меня от упоминания о ней. Некоторые люди просто не способны осмыслить эту идею.

Пен рассказывает Оливии о своей теории, что такое Дом Пандоры и как это связано с Марти и Джоди. Им приходится освободить стол, поэтому они пьют кофе в соседнем кафе «Коношенти».

Около четырех Пен едет по шоссе 10 по направлению к Тихоокеанскому побережью, возвращаясь домой в Топангу, воодушевленная тем, что куратор проекта с пониманием относится к главной теме ее документального фильма.

* * *

На следующее утро ассистент Дэниела присылает Пен письмо по электронной почте с просьбой приехать в Сенчури-Сити к двум часам дня.

Ассистентка Дэниела ведет Пен по лабиринту коридоров агентства. Но они проходят мимо офиса Дэниела.

Когда они поворачивают за угол и подходят к стеклянному конференц-залу, Пен видит внутри пятнадцать человек. Она узнает их всех. Бывшая соседка по комнате, с которой она снимала квартиру в Дель Рей. Ее бывший агент — та, которая уволилась и стала менеджером после того, как подверглась здесь сексуальным домогательствам. Двоюродный брат по имени Феликс, с которым она не общалась два года. Ее подруга, режиссер-документалист по имени Челси.

Зачем все эти люди из ее жизни здесь собрались? Это не может быть вечеринка-сюрприз, ведь ее день рождения в мае. Возможно, ассистентка Дэниела записала ее день рождения неправильно.

Люди, которые сидели, встают, а те, кто стоял, садятся.

— Привет, Пенни, — говорит Дэниел.

Никто не называл ее «Пенни» с шести лет. Мать раньше звала ее отца «Джонни», но когда она ушла от него, он был так расстроен, что разрешал звать себя только Джоном. В знак солидарности с отцом она начала называть себя Пен.

— В чем дело? — спрашивает Пен.

— Спасибо, что пришла, — говорит Дэниел. — Мы все хотим с тобой поговорить.

— Ладно… — говорит Пен, оглядываясь.

— Студия звонила. Они отказываются от предложения.

— Почему?

— Из-за твоего ланча с Оливией.

— Она пригласила меня на ланч. Все прошло хорошо.

— Ну, в результате этого ланча компания забеспокоилась о твоем психическом здоровье и о теме проекта, и они отменили предложение. Но речь идет не только о проекте, или о фильме, или о сделке, или о деньгах. Речь идет о тебе. Мы беспокоимся о тебе, и я собрал твоих друзей и родных, чтобы мы могли обсудить это вместе, как сплоченная группа. Мы заботимся о тебе.

— Вы думаете, что я сумасшедшая… — говорит Пен, качая головой.

— Мы не думаем, что ты сумасшедшая, — отвечает Дэниел. — Мы думаем, что у тебя есть тенденция искать связи между фактами там, где этих связей нет. И мы думаем, что тебе нужно больше баланса в жизни.

— Баланс нужен тем, кто не знает своей цели, — говорит Пен. — Я не понимаю. Что случилось с кинопроектом? Что сказала Оливия?

— Она рассказала другим директорам о вашем разговоре за ланчем, — отвечает Дэниел.

— Оливия сама начала, сказав, что верит, что мы живем в симуляции.

— Ну, она тебя подначивала, — говорит Дэниел.

— Чушь какая-то. Она сказала, что увлечена буддизмом. А все восточные традиции предполагают, что мир вокруг нас не является реальным миром. Они верят, что это мир, созданный нашим разумом. И это только восточные религии. Добавь сюда дежавю, ангелов, околосмертные переживания, внетелесные переживания, воскрешение, бога, сотворяющего мир за шесть дней, загробную жизнь, синхроничность[75] — выбери любое мистическое понятие, и гипотеза симуляций может его объяснить.

Дэниел поворачивается к своей ассистентке.

— Ты говорила, придет профессор физики из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе?

Значит, не Дэниел собрал их тут всех вместе. Его ассистентка.

Лысый мужчина с седой бородой и с серьгами в ушах поднимает руку. Профессор Ласки. Когда он учил ее на втором курсе — последний год перед тем, как она бросила киношколу, — они так сдружились, что он просил называть его Генри.

— Отлично, — говорит Дэниел. — Я тоже мог бы ответить, но, наверное, вы сможете объяснить ей все это через науку?

— Ну, я не согласен с Пен. У нас было много споров по этому поводу. Если уподобить ситуацию коту Шрёдингера, мы не расходимся во мнениях относительно того, жив кот или мертв, мы расходимся во мнениях относительно того, может ли кот перейти в другой короб[76].

Пен сердито направляет на него палец.

— Вы выбираете простую аналогию, которая подразумевает единственный закупоренный короб.

Ласки улыбается. Дэниел ждет его ответа. Дэниел предполагает, что, если Ласки не согласен с Пен, значит, Ласки согласен с Дэниелом.

Но Ласки поворачивается к Дэниелу.

— Слушайте, она и так знает, что я категорически не согласен с тем, что между различными симуляциями есть прорехи или червоточины. Но чтобы внести ясность, я почти уверен, что мы на самом деле живем в симуляции. Это вопрос вероятностей. Не говоря уже о том, что фрактальная геометрия проявляется в природе; есть явный компьютерный