Лагерь окончательно ожил. Веселье, если такое слово применимо здесь, разгорелось на славу. Со всех сторон доносятся крики и удары, писк, шелест, треск… Взметнулись в небо огни костров — это солдаты, стараясь осветить окружающее как можно больше, побросали в костер все, что могло гореть. Стало светло почти как днем. Я обомлел. Вокруг метались самые странные существа, каких я когда-либо видел. Круглые «тарелки» семенили своими коротенькими лапками и прыгали на людей. Острые, мечеобразные тени, как та тварь, вонзившаяся в щит Баина… Какие-то существа, похожие на отрезы ткани — черной, покрытой блестящей чешуей ткани, — ползали, изгибаясь, подобно гусеницам… Что-то, похожее на толстого короткого червя, выплюнуло веер металлически блеснувших в свете костров игл…

— Рота, ко мне! — донесся сквозь шум боя голос Седого.

— Слышали? — Ламил поймал на копье очередную прыгнувшую на него тварь и, размахнувшись, отбросил ее в сторону. — За мной!

Мы побежали туда, откуда звучал клич Седого. Я перепрыгнул через какого-то наемника, извивающегося на земле и пытающегося отодрать от груди плоское, похожее на тряпку существо. Помогать не было ни времени, ни желания — свой зад унести бы! Из-под лежащего слева тела выползла «тарелка», и после очередного прыжка я, сам того не желая, приземлился прямо на нее. Хрустнуло под ногами. Я, не удержав равновесия, взмахнул руками и упал на спину. Тут же отбросил в сторону копье и перекатился. Длинная тень метнулась и исчезла, отброшенная пинком Молина. Я принял протянутую руку и поднялся. Отпихнул в сторону Молина и сам увернулся от летящей мне прямо в лицо «тряпки»…

— Долго вы еще копаться будете? — Баин прикрыл меня своим щитом, ударил мечом какую-то тварь и снова бросился вслед за Ламилом.

Мы последовали за ним.

Еще мгновение бешеной скачки — именно скачки, а не бега! — и я, увернувшись по меньшей мере десяток раз от прыгающих, подобно каким-то кошмарным блохам или кузнечикам, тварей, врезался в подобие строя, который образовали около полусотни человек. Уже на последнем шаге, когда я почти укрылся за щитами товарищей, почувствовал удар в спину и слабый, едва чувствительный укол. Не успел я осознать, что ко мне что-то прицепилось, как Лосик, оказавшийся ближайшим ко мне, взмахнул мечом и сбросил тварь с моей спины. Удар был точен, но мою шкуру от пореза спас только надетый на мне кожаный жилет.

— Вот так… — осклабился испещренный шрамами наемник, пиная ногой сбитую с меня тварь. Та, тихонько пискнув, пролетела шагов семь и, подняв сноп искр, упала прямо в горящий костер.

— Спасибо! — Голос звучит хрипло, словно горло забито чем-то и воздух еле проходит сквозь шерстяной комок. Такое чувство, что бросившееся на меня существо до сих пор висит у меня на спине, скребет по коже жилета своими лапками и пытается добраться сквозь нее до плоти…

— Соберись! — Лосик неожиданно зло зыркнул на меня. — В строй, быстро!

Но строй уже распадался. Весь воинский опыт бывалых наемников оказался бессилен. Плотный строй, когда воины стоят плечом к плечу, прикрывая себя и соседа щитами, хорошо помогал в обычном бою, но был абсолютно бесполезен против довольно небольших тварей, ползающих по земле, резво прыгающих и будто сыплющихся с неба. Щиты достаточно велики, чтобы прикрыть против обычного оружия, направляемого человеческой рукой, но они ведь не закрывают все тело с головы до пят. А твари лезут, ищут любую брешь… Прикроешься от прыгнувшей «тряпки» — в открывшиеся ноги тебе тут же метит «тарелка», а опустишь щит — в голову летит еще какое-нибудь исчадие. Оказалось, что обороняться гораздо легче парами — прижавшись спиной к спине. И те, кто сообразил, так и сделали.

— Отходим! — донесся еле слышный голос Седого.

— Куда, эльф тебя раздери?! — выдохнул Молин. — Куда здесь отходить?

— К проходу в стене! — Баин стоит в паре с каким-то незнакомым бойцом. Судя по кольчуге — одним из баронских дружинников. Вот он отбил щитом что-то круглое, прилетевшее сбоку. Тут же, ткнул копьем в подбиравшуюся к его правой ноге «тряпку», скривился и ударил снова, навалившись всем весом. — Да сдохни же ты!

— До него еще… — Навин не успел договорить.

Нечто, похожее на толстого, короткого червя, нашло брешь в его обороне и сумело вцепиться в правую руку. Навин закричал, бросил на землю копье и щит. Лицо его исказилось гримасой, в которой смешались боль, отвращение и ужас. Левой рукой он вцепился в тварь и принялся отдирать ее от плоти, но червь присосался прочно. Ретон вовремя заслонил товарища щитом и отбросил еще одну длинную тварь с острым хвостом, которая летела прямо в грудь Навина, в сторону. Внезапно червь на руке Навина выплюнул одну за другой три иглы, которые вонзились в спину Ретона. Зарычав от боли, Навин вырвал червя вместе с мясом, бросил на землю и принялся топтать…

Я выпустил копье, которым поразил похожую на колокол тварь, и, схватив Навина за плечо, потащил за собой — вслед за остальными, начавшими отступление. Нас прикрыли Молин и Комил, закрывшись щитами и отчаянно орудуя Молин — копьем, а Комил — мечом.

— Приди в себя! — Я отвесил Навину хлесткую пощечину, которая кое-как привела его в чувство. Он часто заморгал и, отбросив мою руку, поднял с земли чей-то щит.

Отступление захлебнулось почти сразу. Кто-то закричал сзади, что тварей слишком много… Один из черных проемов, расчищенных нами в заросших зданиях, выплюнул целую реку новых тварей. Толпа, в которую превратилась наша армия, вдруг шарахнулась в другую, противоположную той, куда мы отступали, сторону. Что там творится? Толпа потащила меня куда-то, и я еле успевал уворачиваться и отбивать щитом кишащую вокруг мерзость. Если я думал, что раньше вокруг царил хаос, то сейчас понял, насколько ошибался. Теперь хаос расцвел во всей своей красе. Мы рассыпались на мелкие группки, бестолково носящиеся во всех направлениях, ожесточенно сражающиеся, убивающие и умирающие, рычащие от злости и вопящие от боли…

— За мной! — Десятник, пусть уже и еле стоящий на ногах, оказался тем якорем, за который удалось зацепиться в этой безумной каше. — Сюда!

Мы побежали за Ламилом. Неведомо куда и неведомо зачем. Главное в этот момент — не потерять рассудок и не метаться бестолково, как вырвавшаяся от мясника свинья. И не только наш десяток последовал за ним — рядом бежали трое дружинников, наемники других десятков и даже рот. Сам Седой бежал, на полшага отставая от Ламила. В глубь руин, подальше от мельтешения теней в свете умирающих костров, которые частью уже начали угасать, а частью были растоптаны.

— Алин! — слева долетел крик, практически заглушенный шумом дыхания и топотом ног.

— Баин, ты? — крикнул я в ответ, узнав голос.

— Жив! Слышишь, Молин? Он жив!

Только сейчас я заметил, что друзей нет рядом. Толпа, налетев волной, разнесла нас в стороны, словно утлый плотик прибоем. Откуда он кричал? Слева? Я начал потихоньку забирать в ту сторону, откуда звучал голос.

— Баин! — крикнул я. — Вы где?

Нет ответа… Ничего, главное — они живы. Выберемся туда, где спокойнее, и там уже найдемся. Выберемся! Я поднажал, обгоняя бегущих рядом. Больше всего в этот момент я боялся потерять из вида Ламила. Затеряться в толпе, отстать, просто утратить ориентир, который, надеюсь, выведет меня из этого места. А вот и Молин, и Баин! Бегут чуть левее Ламила и тоже стараются не отстать.