Задержанных доставили в Министерство национальной безопасности. И началось.

Четверых из них… Бросили в грязный подвал, где их с нетерпением ожидали орудия пыток и сертифицированные специалисты в погонах по их эксплуатации? Отнюдь, как помнится, говаривал один щекастый реформатор. Отнюдь.

В переговорной на третьем этаже их ожидал накрытый с умеренной казенной роскошью стол (чай-кофе-фрукты-сладости. Может, по чуть-чуть?) и редкой приятности молодой человек. Лощеный, разодетый по последней моде, патологически обаятельный. Типичный близкий помощник и дальний родственник какого-нибудь по-настоящему БОЛЬШОГО человека. Капитан Аширбеков со всем возможным почтением предложил дорогим гостям занять места за столом и немного освежиться с дороги. Сообщил, лучась от радости, что там (почтительно указал ухоженным пальчиком на потолок) принято судьбоносное решение о консолидации всех здоровых сил общества. Именно поэтому их, светочей разума, лучших представителей оппозиции, страдальцев за народное дело, и пригласили сюда. А в самое ближайшее время их же планируется принять НА САМОМ ВЕРХУ. Сладкой музыкой прозвучали такие приятные для любого и каждого слова, как «гранты», «посты в правительстве», «средства массовой информации» и «эфирное время». И почтительная просьба напоследок: проработать к грядущей встрече пакеты программ и предложений.

Совершенно обалдевшие от свалившихся на головы благ, все четверо вышли как по облакам наружу, где каждого, подчеркиваю, каждого из них ожидал лимузин представительского класса, чтобы доставить светоча разума и т. д. к месту жительства. Или туда, откуда привезли. И никому, повторяю, никому из них не пришло в голову усомниться в реальности всего только что произошедшего. Все были просто счастливы. Потому что нет такого оппозиционера, что не мечтал бы о возможности порулить. И прорваться к кормушке.

С другой четверкой поступили с точностью до наоборот. Общение органов с ними проходило в темном тесноватом помещении с одним-единственным, выходящим во внутренний двор окошком и тусклой лампочкой под потолком. Майор Ногаев был совершенно не похож на получившего прекрасное образование человека, выпускника Сорбонны, между прочим. Хотя таковым и являлся. Ростом под два метра, с напоминающей двустворчатый шкаф фигурой. Лицом неандертальца и кулаками размером с дыню сорта «колхозница». Ими-то он как раз и колотил по мебели и сотрясал воздух в неприятной близости от лиц задержанных. И громовым, напоминающим рык голодного льва голосом сообщал доставленным об изменениях в их жизни и судьбе в самое ближайшее время. Арест с конфискацией всего честным образом нажитого, репрессии в отношении родных и близких, сроки до горизонта… И даже грядущее трудоустройство в атомной промышленности страны. Имеется в виду работа по добыче урановой руды.

Чудом сохранившие в сухости штаны, морально раздавленные в тонкие блины бедолаги выползли из министерства подобно кузнечикам, то есть назад коленками. Услышанное потрясло всех до глубины души. Особенно перспектива добычи стратегического сырья с помощью кирки и лопаты. И никому не пришло в голову, что перед тем, как начать добывать уран, его неплохо было бы на просторах отчизны разыскать. Для начала.

Мы забыли рассказать о том, что было еще с тремя борцами с режимом. А ничего с ними не было. Их оставили в каком-то коридоре на втором этаже и на несколько часов забыли об их существовании. Там они и просидели в горьких раздумьях и с нарастающим с каждой минутой страхом на жестких стульях. А потом какой-то мелкий по виду чин в самой что ни на есть грубой форме поинтересовался, какого черта они там делают. И прогнал наружу чуть ли не пинками. Даже в туалет зайти не разрешил, сатрап.

Все они в этот день и последующие оказались недоступны для мелкой демократической погани из собственного окружения. И та не получила никаких ценных указаний касательно того, что должно произойти на следующий день. Потому что семеро из вождей просто тряслись от страха или же от него просто умирали. Ибо нет ничего более ужасного, чем неведомое и непонятное.

А еще четверо, теперь уже видные, можно сказать, государственные мужи, просто не желали иметь ничего общего с жалкими отщепенцами и врагами отчизны.

Как выяснилось позже, никто из всех них так и не отправился ни по этапу, ни во власть. Совершенно напрасно ребята восприняли посулы державы, против которой боролись, всерьез. Слова они и есть слова.

По-немецки пунктуальный подполковник Райх всегда, что бы ни случалось, прибывал на службу в одно и то же время. Утро этого дня не было исключением из правила. В 8.45 он припарковал древнюю и ветхую с виду «Волгу» на стоянке перед министерством. Выключил двигатель и замер, не выходя наружу, в ожидании.

* * *

— Как обстановка? — прозвучал голос Юры.

— Порядок, он появился.

Стрелок, пусть даже очень хороший, отличается от снайпера тем, что способен только нажимать на спусковой крючок и поражать цель. Снайпер же, кроме умения метко стрелять, обладает еще многими другими полезными навыками. Умением быть невидимым постороннему взгляду в том числе.

После возвращения с перевала Юлия с мужем быстренько смыли с себя грязь, переоделись и направились на прогулку перед сном. Вместо сна, если быть точным. Прошлись по улицам, примыкающим к организации, где служил Артем, посидели на лавочке и даже поднялись на крышу одного из домов по соседству.

И картина предстала как на ладони. Подполковника собирались ликвидировать на стоянке. В тот момент, когда тот выберется из машины. Не раньше, потому что сделать это по месту жительства или на маршруте движения было затруднительно. И не позже: путь от стоянки до места работы проходил через аллею, и деревья затрудняли обзор.

Работать по Артему явно собирались из окна чердака «сталинской» четырехэтажки. Единственное в окрестностях удобное место: метров пятьдесят до цели, что гарантировало ее почти стопроцентное поражение. И удобный путь отхода: на многолюдный проспект через проходные дворы. Так что шансы у стрелка были, и неплохие. Почему все-таки у стрелка, а не снайпера? Да потому, что в подчиненном подполковнику батальоне уже несколько месяцев не было ни одного специалиста этой военно-учетной специальности. Еще весной их было четверо, а в начале апреля все они — один хороший, приличного среднего качества двое и еще один совсем неопытный — одновременно разорвали контракты и убыли. На Ближний Восток предположительно.

Юлия взглянула на часы — 8.09. В окошке чердака появился широколицый, коротко стриженный азиат около сорока лет. Повертел по сторонам головой, переговорил с кем-то по телефону и принялся наблюдать за местом будущей работы — стоянкой в бинокль.

В общем, вел себя, как и подобает стрелку. Сосредоточил все внимание на месте будущей работы по цели и начисто упустил из внимания то, что и сам может ею же и оказаться. За все время он ни разу не посмотрел в сторону расположенной метрах в двухстах от него многоэтажной недостройки. Где, собственно, и расположилась Юлия. Впрочем, если и посмотрел бы, все равно вряд ли бы ее заметил. Тем и отличается снайпер от всего прочего вооруженного люда, что умеет маскироваться на местности.