– А это идея! – загорелся Александр Дьяк. – Попробую! Отчего нет?

– Попробуйте, – кивнул я и направился на выход, но уже у дверей меня остановил осторожный вопрос владельца лавки.

– Леопольд Борисович! Могу я рассчитывать, что вы никому не сообщите о проводимых мной экспериментах над полтергейстом? В моем возрасте тюремные казематы вредны для здоровья.

– Не беспокойтесь, не сообщу, – пообещал я хранить тайну. – Но мне понадобится от вас ответная услуга.

– Слушаю.

– Ничего серьезного, просто хотел бы загнать самоходную коляску на ваш задний двор. На день или два.

– Нет ничего проще! – с облегчением перевел дух владелец лавки. – Приезжайте хоть сейчас!

– Непременно воспользуюсь вашим любезным предложением, – кивнул я и вышел за дверь.

Голова самым натуральным образом шла кругом, но времени собраться с мыслями и хорошенько обдумать увиденное уже не оставалось. Следовало поторопиться на встречу с дядей. Более того – следовало к этой встрече подготовиться.

Именно поэтому к графу я отправился на броневике. Имелся некоторый шанс, что приглашение – это искусная западня, а мне вовсе не хотелось покинуть этот мир с загнанным под лопатку ножом.

Кто знает, что понадобилось от меня дяде?

Дождь лил все сильнее, по улицам текли настоящие реки, а грозовой фронт постепенно смещался к центру города, поэтому людей на улице было немного. Обыватели попрятались по домам, на глаза попадались лишь редкие курьеры да озябшие в своих прорезиненных плащах постовые.

Именно поэтому обнаружить наблюдателей не составило никакого труда. Один парень скучал в распахнутой двери парадного дома напротив конторы адвоката, другой прятался от дождя под навесом неподалеку от черного хода. Я заметил их сразу, как только объехал нелепое здание, на верхнем этаже которого снимал помещение мэтр Ласаль.

Впадать в панику не стал. Само по себе желание дяди подстраховаться вовсе не свидетельствовало о его дурных намереньях; к тому же взять под наблюдение контору мэтра Ласаля могли сыщики, расследующие налет на банк.

Поскольку разглядеть меня через залитое дождем ветровое стекло никто из наблюдателей не мог, я спокойно проехал в соседний двор и оставил броневик в арке. Запер его и по пожарной лестнице взобрался на крышу. Дома в этом районе теснились друг к другу, расстояние между скатами крыш не превышало полуметра, и перебраться с одной на другую не составляло никакого труда. Главную опасность представляли отчаянно скользившая под ногами черепица и резкие порывы постоянно менявшего направление ветра.

Проклиная непогоду, я запрыгнул на соседнее здание, перебрался на другую сторону крыши и соскочил с нее на дом, где арендовал помещение адвокат графа. Под очередной раскат грома взломал прихваченной фомкой чердачную дверь и забрался в темное пыльное помещение. Прислушался – тишина, только изредка стучали срывавшиеся с прохудившегося потолка капли.

Тогда я оттянул затвор «Рот-Штейра» и проверил наличие патрона в патроннике, затем снял с предохранителя «Цербер» и вернул его в левый карман куртки; в правом лежала зажигательная граната. После этого, стараясь не топать, отыскал люк вниз и легко выломал его. Просто засунул расплющенный конец короткого ломика между косяком и крышкой, аккуратно навалился, и тотчас с тихим хрустом подался врезной замок. Никто ничего не услышал.

Спрыгивать не пришлось: к люку вела приколоченная к стене лесенка. Я спустился в глухой закуток верхнего этажа и осторожно выглянул в коридор. Дверь конторы оказалась оттуда как на ладони.

Взглянув на хронометр – на часах было без десяти четыре, я прислонился к стене и на всякий случай достал из кобуры «Рот-Штейр». Особой надежды на пунктуальность графа не было, но тот изрядно удивил меня, когда поднялся на этаж за пять минут до назначенного времени. Что характерно – поднялся в одиночестве, наблюдатели остались караулить внизу.

Дядя постучался в контору, адвокат без промедления запустил его внутрь и лаконично оповестил:

– Не появлялся еще.

Я тотчас выскочил из своего укрытия и, прежде чем успела захлопнуться дверь, ворвался в контору с пистолетом в руке.

– Без глупостей! – предупредил дядю и скомандовал: – Идите!

Мэтр Ласаль возмущенно надулся, но поднимать крик не стал и прошествовал в кабинет. А вот графу Косице сохранить невозмутимость не удалось; он уставился на меня, мрачно сверкнул глазами и потребовал объяснений:

– Что вы себе позволяете, молодой человек?!

– Идите! – повторил я. – Или вы собираетесь вести переговоры в приемной?

Дядя нахмурился, но упрямиться не стал и отправился вслед за адвокатом. В заставленном антикварной мебелью кабинете мэтра он сразу обернулся и выплеснул переполнявшее его раздражение:

– Что это за фокусы?!

Я молча подошел к окну и посмотрел на улицу. Наблюдатель по-прежнему находился у соседнего дома и не спускал глаз с черного хода.

– Это у вас фокусы, не у меня, – хмыкнул я, указав вниз.

Граф покраснел от возмущения, но присутствия духа не потерял и непринужденно передернул плечами:

– Простая мера предосторожности.

– Вот и у меня… мера предосторожности.

– О чем это вы, господа? – встрепенулся адвокат.

Дядя досадливо взглянул на него и попросил:

– Мэтр, оставьте нас.

– Но, граф…

– Это личный разговор!

Адвокат поджал губы и напомнил:

– Если вы не забыли, граф, я до сих пор нахожусь под прицелом!

– О нет! – улыбнулся я, убирая пистолет в кобуру. – Приношу извинения, господа, если мои действия напугали вас. Вы абсолютно свободны в своих действиях.

– Мэтр! – повторил граф Косице. – Это разговор с глазу на глаз.

– Тет-а-тет, – согласился я с родственником, присаживаясь на широкий подоконник.

Дядя фыркнул и опустился в хозяйское кресло.

– Ну? – поторопил он адвоката.

Мэтр пожал плечами и вышел в приемную, плотно притворив за собой дверь.

– О чем вы хотели поговорить? – спросил я, не желая тратить время на долгие осторожные расспросы.

Граф расстегнул принесенный с собой несессер, вытащил из него свернутые трубочкой бумаги и бросил их на стол.

– Мое распоряжение о передаче вам части семейного фонда, – сообщил он.

– Щедро! – безмерно удивился я. – Что вы хотите взамен?

– Во-первых, отзовите свой смехотворный иск, – потребовал дядя.

– Отзову сегодня же, – согласился я на это условие. – Но ведь это наименьшая из ваших проблем, не так ли? Полицейские горят желанием задать вам ряд неудобных вопросов, разве нет?