Таллула рассмеялась, но в ее смехе было мало радости.

– Вы сознательно не хотите понять меня, – упрекнула она собеседницу. – Я не говорю, что Яго бестактен или жесток, я хочу сказать, что у него есть… какой-то светильник внутри. Он цельная натура, он не разрывается на части, как многие, гоняясь то за одним, то за другим, он не пытается лгать, не хочет получить все и не убеждает себя в том, что это правильно.

– Откуда вам это известно?

– Что?

– Откуда вы знаете, – повторила миссис Рэдли, – что у него внутри?

Мисс Фитцджеймс промолчала. Две девочки в розовых платьях прошли мимо. Склонив друг к другу головки, они о чем-то шептались.

– Не знаю, зачем я вам все это говорю! – наконец воскликнула Таллула. – Это словами не выскажешь. Но я знаю, что хочу сказать. Знаю, что у него есть та смелость, которой многим не хватает. Яго способен видеть главное, и он никогда не уклонялся от исполнения долга или от трудностей. Ему незачем искать для себя оправданий. Его вера и убеждения предельно искренны. – Она пристально посмотрела в глаза Эмили: – Вы меня понимаете?

– Да, – ответила миссис Рэдли, решив говорить более сдержанным тоном. – Я просто хочу убедиться в том, что он вам действительно нравится и это не просто ваша фантазия. Не кажется ли вам, что он чересчур серьезен? Со временем праведность становится предсказуемой, а потом даже скучной.

Таллула отвернулась. Эмили залюбовалась ее профилем на фоне ярких композиций из цветов.

– Это уже не имеет значения, – вздохнула девушка. – Для него я навсегда останусь легкомысленной сестрой Финли Фитцджеймса, впустую тратящей на свои наряды суммы, достаточные, чтобы годами кормить и одевать не одну семью в Уайтчепеле. – Она невольно посмотрела на свое изысканное платье и, разгладив его на своем плоском животе, добавила: – Вот это платье, например, стоит пятьдесят один фунт семнадцать шиллингов и шесть пенсов. Нашей лучшей горничной мы платим двадцать фунтов в год. А служанки при кухне получают вдвое меньше. Я узнала это из наших счетов на расходы по дому. У меня же более дюжины таких платьев, как это.

Пожав плечами, она улыбнулась и продолжила:

– Я хожу в церковь по воскресеньям и молюсь. Так поступают все, кто одевается так же, как я. Яго не сможет упрекнуть меня за это. Ведь если никто не станет покупать эти наряды, те, кто их шьет, лишатся средств к существованию. Да и для незамужней женщины наряды много значат. – Это был не вопрос, а утверждение.

Эмили не стала спорить, и ей даже не пришло в голову напомнить о богатстве и влиянии семьи Таллулы. Обе они, не договариваясь, не нарушали правил этикета.

– Вы вышли бы за него замуж? – тихо спросила миссис Рэдли, вспомнив о браке Томаса Питта и своей сестры.

Впрочем, Шарлотта была совсем другой. Она не была столь светской леди, как Таллула. Старшая сестра Эмили могла быть язвительно-остроумной, а ее прямота редко бывала приятной. К тому же у Шарлотты не было большого выбора: она не особенно располагала к себе женихов.

А мисс Фитцджеймс, если она и дальше будет вести себя так, как сегодня или как в тот вечер в Челси, несмотря на богатство своего отца, едва ли сможет рассчитывать на хорошую партию. В свете мужчины считают интересными и привлекательными очень многих женщин, но готовы жениться далеко не на каждой из них.

Таллула вздохнула и перевела взгляд на цветы. На лице ее была теперь странная смесь грусти, отчаяния и самоиронии.

– Если я выйду за него замуж, то мне придется жить в Уайтчепеле, носить серые платья и разливать суп бедным, – сказала она. – Мне придется быть вежливой со всеми добродетельными матронами, для которых смех – уже грехопадение, а любовь – это умение поучать других, как и что следует делать. Каждый день я буду есть одно и то же, сама открывать дверь гостям и всегда следить за каждым своим словом, чтобы кого-нибудь не задеть. Мне больше не ходить в театры и в оперу, не бывать в ресторанах и не совершать конные прогулки в Гайд-парке.

– Хуже того, – прервала ее Эмили. – Еще вам придется ездить в переполненных омнибусах, зажатой в толпе тучных потных простолюдинов, у которых изо рта пахнет луком. Самой придется готовить пищу, считать каждый пенс, прежде чем отважиться что-то купить, – и скорее всего, отказываться от покупки…

Она вновь подумала о сестре и первых годах ее замужества, еще до того, как Томас получил свое нынешнее повышение по службе. Некоторые из тех лет были очень трудными. Но Шарлотта с Томасом были так дружны, так хорошо понимали друг друга, что ее младшая сестра вспоминала об этом с легким чувством зависти. Между нею и Джеком было больше доверия и близости до того, как он стал членом парламента. Она помнила, как они были заняты тогда, как мало верили в его победу и каким долгим и трудным был путь к ней. Муж нуждался в ней тогда намного больше, чем сейчас.

– Но все не может быть так плохо! – возразила Таллула. – Может быть, папа определит мне содержание.

– Даже если вы выйдете замуж за простого священника, а не за того, кого он сам вам выберет? – скептически спросила Эмили. – Вы в этом уверены?

Мисс Фитцджеймс смотрела на нее широко открытыми глазами, которые даже потемнели от волнения.

– Нет, – сказала она тихо. – Отец будет в бешенстве. Он никогда не простит мне этого. Он хочет выдать меня замуж за герцога, хотя граф или маркиз его тоже устроят. Но, честно говоря, его амбициям нет предела. Если бы я хорошенько призадумалась над этим, то, возможно, испугалась бы. Отца ничто не может остановить, он всегда найдет выход и добьется своего. Находились храбрецы, пытавшиеся ему помешать, но у них ничего не вышло.

Где-то за их спиной был слышен веселый смех, хихикнула какая-то девушка. Духота под тентами становилась невыносимой.

– А вы сами пытались это сделать? – спросила миссис Рэдли.

Таллула покачала головой:

– Нет, этого мне делать не приходилось, да и не было необходимости.

– А если бы это понадобилось, чтобы выйти замуж за Яго?

Юная леди отвернулась:

– Не знаю. Скорее всего, нет. Как я уже сказала, это не имеет значения. Яго не захочет жениться на мне.

– Что ж, это, возможно, к лучшему, – намеренно жестко сказала Эмили. – Вам не придется делать выбор и решать, что лучше: быть богатой, иметь красивые наряды, ездить в театр и выйти замуж за того, кого для вас выберет отец… или же стать женой того, кого вы сами полюбили, кому доверяете и хотели бы помочь в трудах и с кем готовы разделить относительную бедность. Не думаю, что вы будете испытывать настоящий голод. У вас будет постоянная крыша над головой, но вполне возможно, что она будет протекать.

Таллула резко повернулась и уставилась на Эмили. Глаза ее метали молнии.

– Не думаю, что у вас, миссис Рэдли, когда-либо протекала крыша над головой! – воскликнула она. – Хотя у Джека Рэдли – вполне возможно. Но готова побиться об заклад, что у лорда Эшворда крыша не протекала никогда.