Ну скажи мне ласковое слово…

Так старая песня соперничала со старым стихотворением.

Я почти забыла о своем заточении. Не только потому, что нашла себе друзей, с которыми могла поговорить и провести вместе время, но также потому, что я все больше погружалась в истории, которые им рассказывала. Серые стены моей тюрьмы исчезали, чтобы уступить место пространству, покрытому скалами и дикими травами. Океан шумел, наполняя мои легкие запахом йода. Котята превращались в одноклассников, с которыми я играла в мяч, прогуливалась верхом или раскрашивала стены погреба цветными мелками. Погреб становился старым бункером из книги о Второй мировой войне. Пейзаж трансформировался в дикую равнину, описанную сестрами Бронте. А я превращалась в героиню своих собственных «путевых заметок».

Так могло бы продолжаться и дальше, в течение долгих лет, и я бы даже не задумывалась о побеге. Мысль о том, что я могу разлучиться со своими друзьями, была мне невыносима. И потом, они были не единственной причиной, по которой я больше не чувствовала себя такой несчастной, как раньше.

Тот, кого я называла Лесным царем, тоже был к этому причастен.

Он стал спускаться ко мне в погреб все реже. Его визиты постепенно сходили на нет и вскоре вовсе прекратились. Я не знала причины. Но одно было ясно – я больше не страдала от его отсутствия, как вначале.

Со мной теперь были мои друзья.

Но однажды утром возможность сбежать вдруг материализовалась при помощи простого камня. Котенок Эмили, самочка с серой шерсткой, залезла в узкое пространство, отделяющее ванну от стены. Она застряла там и начала мяукать и звать меня на помощь. Я до предела натянула свою цепь и вытащила котенка, приказав ему больше туда не лазить.

И в эту секунду я заметила камень.

Небольшая течь за несколько лет размыла цемент, скрепляющий камни между собой. Я не знаю, в какой момент этот камень отделился от общей кладки, но когда я взяла его в руку, его вес меня удивил. Он был тяжелым, с заостренным концом, похожим на кремень крупных размеров. Я вставила его обратно в углубление, дрожа от мысли, что он может быть обнаружен, затем уселась на матрас, взбудораженная возможностью, которую давала мне эта находка.

Теперь у меня было оружие.

Оставалось только достичь нужной степени ярости.

И к несчастью, это случилось на следующий день, причем самым отвратительным образом.

18

Меня разбудил чей-то голос. Я очнулась от сонного оцепенения, легонько оттолкнула от себя комочки шерсти, прильнувшие ко мне ночью, и выпрямилась, чтобы лучше слышать. И тут же мое сердце забилось быстрее. Я сосредоточилась, чтобы понять, откуда доносится разговор. Слова были неразличимы, значит, это было не совсем рядом, но я была уверена, что разговаривали двое.

Краем глаза я заметила быстрое движение и повернула голову. За крошечным подвальным окошком угадывались чьи-то ноги. Кто-то стоял совсем рядом с моей тюрьмой. Незнакомец, чей стройный силуэт ничем не напоминал моего мучителя.

Я не колебалась ни секунды.

Я вскочила, бросилась к окну, изо всех сил натянув свою цепь, и закричала во все горло. Я даже не догадывалась, что способна издавать такие громкие звуки. Котята, сидевшие вокруг меня, бросились врассыпную. Мое горло горело огнем, слезы гнева и надежды застилали глаза, но я продолжала кричать, несмотря ни на что, снова ощущая в глубине своего тела саднящую боль от многочисленных проникновений, выхаркивая едкую сладость фальшивого горячего шоколада, морщась от обжигающих ран, оставленных железным браслетом… Я собрала в этом крике всю свою ненависть – к нему, к себе и ко всем этим ушедшим годам, с которыми мне пришлось смириться. Я подпрыгнула от радости, когда ноги исчезли из оконного проема. Скоро этот незнакомец примчится мне на помощь. Он вызовет полицию, и мерзкий Лесной царь будет гореть в аду…

Но никакой рыцарь не спустился ко мне по ступенькам.

Вместо него вниз сбежал мой палач и бросился ко мне. Его огромная рука поднялась и ударила меня с такой силой, что я упала на пол. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Во рту ощущался привкус крови, в голове отчаянно звенело.

– Грязная шлюха, ты мне дорого за это заплатишь! После всего, что я для тебя сделал! Поверь, тебе мало не покажется!

Я услышала, как он поднялся по ступенькам. Моя голова раскалывалась от боли. Я ничего не соображала. Несколько часов я неподвижно лежала на полу. Мне больше ничего не хотелось. Ни вставать, ни мстить, и еще меньше – жить. Единственное, чего мне хотелось, – это уехать на остров, спрятаться там, поплакать в объятиях Сюзанны, затем пойти играть с моими друзьями.

И тогда я закрыла глаза. Я представила себя на катере, рядом со своим воздыхателем из коллежа. Я молилась, чтобы время не было таким непостоянным, чтобы я вернулась к жизни, чтобы покинула это гиблое место, уплыв на палубе «Лазаруса».

Но какими бы ни были мои надежды, они не смогли изменить зловещей концовки стихотворения Гете. Лесной царь снова появился вечером, молчаливый, с замкнутым лицом. В руках он держал поднос, уставленный мисками.

20 часов 37 минут.

Что он собирался сделать? Изнасиловать меня в извращенной форме? Заставить меня пожалеть о содеянном при помощи пыток?

Он расставил миски в разных местах погреба и направился к ванной. Краем глаза я видела, как он заткнул сливное отверстие и повернул кран. Дымящаяся вода хлынула в ванну, в то время как первые котята спускались по ступенькам, привлеченные запахом еды. Некоторые из них подходили ко мне за порцией ласки, затем убегали, чтобы вылакать содержимое своих мисок. Мужчина направился к лестнице и сел на нижнюю ступеньку. Он смотрел на меня мрачным взглядом, которого я никогда у него не видела, даже во время наших «отношений».

Когда ванна наполнилась, он выключил воду и взял Поля на руки. Несколько минут он его гладил. Кот безмятежно уснул. Я подумала, что теперь мой мучитель поднимется наверх. Что он оставит меня здесь, наедине с моим страхом, чтобы вернуться позже и решить мою участь.

Но вместо этого он направился к ванной и опустил туда Поля, первого кота, который когда-то пришел меня утешить. Я смотрела на него, не в силах