приходите посмотреть на игру, — я достал из стакана молока вот уже третью сигарету, выдержав ее в жидкости, на блюдце положил.

— Обязательно! Делать мне больше нечего на ночь глядя шастать! — фыркнула директриса, показывая недовольство — губу скривила, обнажая белые зубы.

— Есть что делать?

Она глаза выпучила, но на вопрос не ответила — дел то действительно особо нет. Зато к другому прицепилась.

— И не надо моим сотрудницам вот эти ваши улыбочки отвешивать, у Анны Николаевны из-за вас молоко убежало!

— Кошмар какой.

А вот то, что молоко убежало у поварихи я не знал, покосился на стакан — будет вдвойне эффективно, если молоко окажется с горьким привкусом. Ядреная смесь.

— Ревнуете? — вернул взгляд на Оксану Вадимовну.

— Вам лет сколько, в себя придите, Иван Сергеевич! — она вздернула подбородок и как каравелла по зеленым волнам двинулась к выходу.

Я, конечно, оглянулся посмотреть не оглянулась ли она, но нет — Оксана Вадимовна грохнула дверью в столовой так, что та едва с петель не слетела. Баба огонь, строптивая.

Про Оксану Вадимовну и ее сцены ревности я благополучно забыл в ту же минуту. Три вымоченные сигареты на блюдце понес к Аннушке.

— Любезная, вы не будете против, если я у вас еще кое-что попрошу, хотя я итак ваш должник до окончания смены в «Колоске».

Ну и сигареты на блюдечке Ане сунул. На сковороду положить, прогреть и высушить. Та смутилась, понятно, но сигареты взяла. Времени для сушки естественным путем у меня не было, но на сковородке самое то, и пятнадцати минут хватит. Пока повариха сигареты сушила, я вернулся к своему столику и завершил ужин поеданием оставшихся сладких пирожков. Они, заразы, действительно оказались очень вкусными.

В столовой кроме меня не осталось людей, ужин был закончен. Единственное, что никак не выходило из головы и беспокоило — отсутствие Елены Анатольевны Пупса. Ну вот переживал я за нее, сам не пойму почему. Что-то подсказывало, что Пупс помирилась со своим хахалем и теперь зависнет до утра в столице, а утром, как ни в чем не бывало, вернется в «Колосок». Ничего, мне тоже есть чем заняться.

* * *

Через час, как и обещал, собрались на футбольном поле. Начало смеркаться, но пацанов это ничуть не останавливало — все до одного явились на игру, не запылились. Когда я вышел из административного корпуса, ребята уже разминались, потягивались и выражали всяческую готовность провести матч. Красавцы.

— Ну что, молодежь, утром на команды делились? — я обвел своих орлят взглядом. — Все помнят кто с кем? Или заново рассчитаемся?

— Помним, Иван Сергеевич.

— Тогда по командам расходимся, посмотрю, чего вы в деле стоите, а не на словах. Кто выиграет — тому сигареты, дело?

— Дело, — согласились единогласно.

— А мне в какую команду? — Баграмян озадаченно макушку почесал.

— Что, Миша, мячи надоело бегать подавать? — прямо спросил я.

— А кому не надоест, Иван Сергеевич?

— На замену выйдешь, — хлопнул его плечу.

У Баграмяна глаза — раз и округлились. От возмущения.

— Какую замену?! — он всплеснул руками. — Я лучший бомбардир, на чемпионате интернатов больше всех голов вколотил!

— И че? Похвалить тебя надо?

— Играть хочу!

— Ну, если ребята тебя в команду возьмут, вопросов нет — играй, — я улыбнулся.

Ануфриев руку поднял.

— Может с нами сыграете, Иван Сергеевич — предложил он. — Тогда и команд будет полноценно две, никого на лавку сажать не придется.

— С радостью пацаны, но не сегодня, — я похлопал по ноге, та ныла, хотя в комнате я выпил аспирин, и стало чуточку легче. — Сегодня без меня, я за вами с бровки понаблюдаю.

— Так а мне что? — оставаться в запасе Баграмян не хотел, на поле рвался.

Я предложил определить состав команд по жребию. Сыграли в камень-ножницы-бумага, и по итогу Мише повезло — выбил Васильева в запас. Кирилл, как звали паренька, конечно, повздыхал, что ему теперь за матчем с бровки наблюдать, но спорить особо не стал. Запас, значит запас, что уж тут.

— Тогда погнали, — я поставил мяч в центральный круг.

Ну как, не совсем центральный и совсем не круг — никакого круга на земле, выполняющей функции, газона не имелось по определению. Ребята разошлись по полю, в каждой команде по пять человек. Этакий минифутбольный вариант, где на поле всего три позиции — вратарь, защитник и нападающий. При небольшом размере поля каждый из них вполне может занимать любую из позиций, от того говорить парням где им играть — не стал. Да и любопытно жутко, кто кем себя на поле видит.

Впрочем, видели предсказуемо — под впечатлением игры спартачей на стадионе «Торпедо», все четырнадцать моих футболистов решили играть в нападении. Как лучше всего проявить себя в игре? Гол забить, тем более ставки на победу высоки… чем такая игра с пустыми воротами оборачивается, я умолчал — пацаны грамотные, и если на них сам Романц*в внимание обратил, то с мячом они на «ты». Вот и посмотрим, как игру выстроят, и кто чем блеснет.

Походили, побродили — разделились и позиции заняли.

— Начали, — я звонко хлопнул в ладоши. — Два тайма по пятнадцать минут, играем!

Никто разыгрывать в центральном круге не стал — Ануфриев и Баграмян, как основные игроки противоборствующих команд тотчас бросились выгрызать друг у друга мяч в центре поля. Я довольно скрестил руки на груди, наблюдал за ребятами — кто как движется, как поле видит, все это важно в игре. Ну и какую позицию выбирает и открывается, что делает когда мяч теряет и куда пасует — еще важнее.

Впрочем, ожиданиям от игры ребят не суждено было сбыться. На поле уже через несколько секунд начался сумбур. Молодежь носились по полю, за мяч грызлись, толкались и уже через несколько минут наколотили по несколько голов в ворота друг друга. Дублем отличился Баграмян, после каждого забитого мяча этот товарищ тряс пальцем и вылупливался на меня — мол, Иван Сергеевич, какое я сокровище и талант. Ну не знаю, не знаю, много ума не надо, чтобы мячей назабивать, когда против тебя фабрика мебели «Малыш» играет. Но чутье голевое у Баграмяна определенно присутствует, это я для себя пометил и форварда на карандаш тренерский взял. Пару раз Миша как стоячего Прокофьева обошел, Ануфриева у которого техника вполне себе на уровне — один на один обыграл. Гонору правда у него вагон, кровь горячая, но это легко поправить и в интересы командные встроить.

— Сука! — Паша съездил открытой ладонью по штанге, за малым конструкцию хлипкую не поломал. — Че ты исполняешь, слышь?