будет по полю пешком ходить. Оставалось дождаться, когда моя команда сумеет сократить отставание в счёте и выйти в двусторонке вперед.

Перед тем, как начать новый розыгрыш, я хотел позвать ребят к бровке, чтобы в двух словах рассказать как играть с Баграмяном теперь, когда тот начал уставать и сил на новые игровые подвиги у него оставалось все меньше. Но собрать ребят у бровки не вышло — к полю с выпученными глазами бежала Оксана Вадимовна, буквально вывалившаяся из административного корпуса. Ну начинается… а так хорошо играли.

Я вздохнул и повернулся к директрисе, выросшей передо мной.

— Любезная, вы стало быть приняли моё приглашение игру посмотреть? — поприветствовал ее я. — Говорили, что не интересно.

Оксана Вадимовна в ответ замотала головой.

— Какая игра, Ваня, у нас беда!

Глава 20

Глядя на внешний вид директрисы «Колоска», я почему-то сразу понял, что Оксана Вадимовна не шутит и у нас в лагере случилось что-то серьезное. Насколько беда серьезна — узнаем сейчас, понимая способность директрисы из мухи слона делать наверняка понадобиться суть проблемы вычленять.

— Что стряслось? — прямо спросил я.

— Мне только что позвонили из столичного отдела милиции, — Оксана Вадимовна пыталась совладать с собой, но руки у неё тряслись, выдавая сильное волнение. Глаза у директрисы бегали туда сюда, губы и те посинели. — Господи, меня всю трусит…

— Так, понятно, звонили из отдела милиции, зафиксировал. И, дальше то что? — уточнил я, видя, что директриса не спешит отвечать.

Она театрально закатывала глаза, обмахивала руками лицо и причитала вот это «господи, какой ужас». Я не растерялся и мягко взял ее за плечи, заглянул в глаза. Действительно, в глазах у нее отпечатался страх, впервые видел директрису такой испуганной. Оказывается, дамочка еще та сыкуха.

— Давайте по порядку, что именно случилось? Кто вам звонил, зачем? — переформулировал я свой запрос.

Оксана Вадимовна, которую я до сих пор не отпускал, смотрела на меня как загнанный заяц, которого охотник живьем поднял и на руки взял. Но глаза бегать у директрисы перестали, она заговорила сбивчиво:

— В общем, Иван Сергеевич, мне только что позвонил какой-то московский милиционер, офицер и он сказал… вернее не сказал, он сразу прямо поинтересовался у меня про нашего Пашу Ануфриева.

Понятно. Либо куда-то Паша уже влезть успел, что скорее всего «вряд ли», потому что с момента приезда в «Колосок», он считай под моим крылом безвылазно куковал. Либо с него за старые проделки теперь спрашивают. Ну а чего, у пацана условный срок висит, а там, если мне память не изменяет надо регулярно отмечаться у участкового и по новому месту жительства регистрироваться. И с этим делом строго, поэтому если отметку пропустил — проблемы могут быть.

Оксана Вадимовна после упоминания интереса со стороны милиции к одному из парней, часто задышала, усиленней принялась лицо руками обмахивать, воздух нагонять. Нос у нее предательски задрожал и наморщился, а ноздри завибрировали, что указывало прямо — в любой момент директриса расплачется. Да, дорогуша, это тебе не малолеток за руку отлавливать, когда те в неположенных местах купаются, эти горячие ребята, выходцы из интерната, могут всякое натворить, судя по тому, что у них написано в анкете. Но так дело не пойдет — слезы лить. Плакать мы не будем.

— Спокойно, Оксана, я с вами, — я даже женщину аккуратненько приобнял за талию, чтобы успокоить.

Талия, кстати у директрисы оказалась точенная.

Пока же неплохо, наконец, понять, что такого мог натворить Ануфриев. На том же стадионе ничего дурного не произошло, все прошло без сучка и задоринки, чему свидетелем был я сам. Но рассказать о проблеме могла только директриса.

— Так, успокаиваемся, моя хорошая, берём себя в руки и ровно дышим, — продолжил я. — Рассказывайте, что конкретно произошло и что в милиции хотят от нашего Паши. На учет по новому месту поставить?

Не знаю, каких стоило усилий директрисе сдержать слезы, но она заговорила, пусть и дрожащим голосом.

— В общем, Иван Сергеевич, плохо все, там говорят, что Ануфриев забрал у кого-то на стадионе ценные вещи.

Во как… мне отчего-то сразу вспомнились «Командирские» часы на запястье Ануфриева. Когда мы ездили на стадион, по крайней мере по пути в Москву, часов на руке Паши я не видел. Раз не видел, то скорее всего их и не было, часы штука такая — приметная. А вот в столовке он уже в них вовсю щеголял. Спрашивать откуда у пацана часы взялись я не спрашивал, подумаешь часы, не «Ролексы» же, а вот оно как любопытно повернулось. Интересно только когда и у кого Паша успел их отжать, я то всего минут на двадцать отходил, когда за Ленкой Пупс спускался…

Ладно — разберемся. Я повернулся к полю, захлопал, останавливая игру в атаке своей команды (счет к этому моменту стал 13−11, но оставалось еще половина тайма, чтобы забить пару мячей и вперед вырваться в погоне за сигаретами пропитанными молоком).

— Паша, давай меняйся и дуй сюда, у нас разговор к тебе есть, — я кивнул запасному, чтобы тот вступил в игру вместо нападающего.

Тот с земли подскочил, обрадовался перспективе, что ему шанс сыграть выпал, а то бедолага так и полчаса просидел не при делах, в носу ковыряясь и со спущенным лицом.

— Почему меня менять, Иван Сергеевич, я же только что три мяча подряд забил во втором тайме? — сразу возмутился он.

— Сюда иди, три мяча, поговорим с глазу на глаз. Я на твою игру уже насмотрелся, все итак ясно.

Ануфриев, весь потный (нагрузка во втором тайме серьезно выросло), но довольный, как таракан, подошел. Думал походу, что я его в присутствии Оксаны Вадимовны хвалить собрался. Расхорохорился, улыбается.

— Часы у тебя чьи? — строго спросил я, планы Паши на «минутку славы» сразу обломав.

— Какие? — он растерялся, потом понял о чем речь, руку с часами поднял и мне показал. — Эти что ли?

— Эти что ли, — подтвердил я.

— Иван Сергеевич, так они мои, — заверил Ануфриев, как могло показаться, даже немного удивившись вопросу. — Чьи еще?

— Я тебе сейчас дам Иван Сергеевич, с кого ты котлы на стадионе снял, зараза такая? — пошел в атаку я.

— Да не с кого Иван Сергеевич… — изумился пацана, как будто бы даже искренне.

— Брешешь же, по глазам вижу, что брешешь! Только мне лапшу на уши тебе повесить не удастся.

— Да ничего я не бреху… пфу ты, брешу, чего вы ко мне прикопались на ровном месте? — Паша начал заводиться в ответ, он вообще такой, что с