– Что ж, это хорошо, – с облегчением вздохнула Скарлет. – А мы в любом случае вскоре после праздника уедем.

– Что? – Я опустила руки.

Делия Грейс и Нора продолжали танцевать, но их глаза определенно следили за нами. Скарлет глянула на их любопытные лица, а потом снова повернулась ко мне.

– Я… я ведь вам говорила, – почти шепотом произнесла она. – Мы всегда так и задумывали. Мы хотим жить спокойной, тихой жизнью, своей собственной. Наконец-то. – Она выдохнула последние слова так, будто очень устала. – С тех пор как мы сюда приехали, мы наводили справки в разных местах и наконец-то нашли имение с хорошей землей. Мы уже получали кое-какие деньги за нашу работу и, похоже, вполне сможем прожить независимо от того, будет земля давать доход или нет. Так что мы уезжаем.

Я стиснула руки перед собой и изо всех сил постаралась улыбнуться.

– Валентина дала мне понять, какой… какой тяжелой может быть придворная жизнь в Изолте. И я не удивляюсь, что вы жаждете деревенского покоя. Мне повезло, что я могу показать вас в выгодном свете хотя бы раз перед вашим отъездом. Ладно, давайте заканчивать репетицию.

Я устала до изнеможения и не в силах была вложить в танец хотя бы какие-нибудь эмоции, кроме механических движений. И как только мы закончили, я молча ушла в задние комнаты своих покоев. Я бы прежде ни за что так не поступила, но у всех хватило ума понять, что идти за мной не следует.

Сев на кушетку у окна, я стала смотреть на реку, на раскинувшийся за ней город и на видневшиеся вдали долины. Где-то за далекой линией горизонта Истоффы создадут свой новый дом. Я твердила себе, что это хорошо. Если Сайлас уедет, у меня исчезнет соблазн поговорить с ним, разрушить самое невероятное событие в моей жизни. И мне будет намного легче по-новому видеть Джеймсона и помнить, как он нежен со мной и как щедр на подарки и привязанность.

Словно кто-то снял с меня туфлю и вытряхнул из нее камешек. С этого момента я могла бы шагать куда увереннее.

А потому не было никакого смысла сидеть у окна, глядя на прекрасные окрестности, и плакать до тех пор, пока не иссякнут слезы.

В День коронации я проснулась с совершенно другими ощущениями, не такими, как прежде. Все было слишком обычным. Простенькая погода, простенькое солнце, простенькая я…

– Холлис! – тихо окликнула меня Делия Грейс, отодвигая занавеси моей кровати. – Тебе посылка.

– Что?

– Полагаю, это кое-что для сегодняшнего вечера. Тебе ведь теперь не подойдет обычная старая диадема, так? – В ее голосе слышалась острая боль, но она с решительной, хотя и грустной улыбкой протянула мне руку, чтобы помочь встать.

– Ты уже открыла ее?

Делия Грейс покачала головой:

– Ее только что принесли. Да мы никогда и не открываем то, что предназначено для тебя, миледи.

Я неубедительно улыбнулась ей:

– Вот и хорошо…

Она протянула мне пеньюар, и я надела его.

– Ладно, давай посмотрим… – Я подошла к столу и открыла коробку.

От вида трех великолепных корон на черном бархате у меня перехватило дыхание. Я потрогала их, изумляясь необычной красоте. Первая была в основном золотой и походила на корону Эстуса, а две другие были украшены множеством драгоценных камней. На второй в основном были рубины, символизировавшие короанский красный, а третью, более остроконечную, усыпали бриллианты.

– Третья мне нравится больше всех, – сообщила Нора. – Но ты будешь выглядеть потрясающе в любой из них.

– Холлис, а что ты думаешь? – спросила Делия Грейс. – Первая выглядит как…

– Корона Эстуса, – закончила я за нее. – Мне тоже так показалось.

– Тебе предложено выбрать. Это некое послание.

Безусловно, это могло быть посланием. Но я улыбнулась себе под нос, вспоминая один давний разговор с Сайласом. Существовал особый язык одежды, язык выбора, к которому другие могли прислушаться, а могли и не обратить на него внимания.

– Я не надену ни одну из них. Но назад их не отсылайте, – распорядилась я. – Я хочу, чтобы мой выбор стал сюрпризом.

– Завистливой части меня не хочется это признавать, – начала Делия Грейс, – но, думаю, ты сегодня всех ошеломишь.

– Тебе нравится?

– Да. Тебе это подходит. Лучше, чем любая из этих напыщенных корон, это уж точно.

Делия Грейс обошла меня, чтобы заглянуть в зеркало, и я невольно подумала, что она совершенно права: это мое.

Сайлас как-то пошутил насчет того, что я рождена для короны из цветов, и теперь я украсила голову самыми крупными и самыми благоуханными из цветов, какие только нашлись. Я даже умудрилась воткнуть в волосы несколько шпилек с драгоценными камнями, чтобы прическа не рассыпалась, а камни ловили свет, придавая головному убору еще больше необычности.

Никакая корона не могла понравиться мне больше, чем эта, но надеть ее я могла лишь один раз.

Я увидела, как ссутулились плечи Делии Грейс, стоявшей рядом со мной. У нее тоже были цветы в волосах, хотя и не такие красивые, как мои. Еще одно доказательство того, что Делия Грейс должна держаться на шаг позади меня. Думаю, это стало всерьез волновать ее с того момента, когда ей пришлось признать, что надежд на корону у нее уже нет.

– Хочу, чтобы ты знала, – сказала я. – Если бы твой план сработал, если бы в объятия Джеймсона попала ты, то я постаралась бы изо всех сил помочь тебе. Хотя вряд ли кто-нибудь способен сделать то, что делала ты в последние недели. Честно, Делия Грейс, мне никогда не отблагодарить тебя по-настоящему.

Она прижалась лбом к моему лбу:

– Ты просто опутай лорда Фарроу красивой большой лентой, вот и все.

– Само собой, – хихикнула я. – Если получится, я уж позабочусь, чтобы ты вышла замуж раньше меня.

– Правда?

– Ты слишком долго ждала, пока что-нибудь случится. И раз уж тебе он нравится, не вижу причин медлить.

Она стиснула меня в объятии, а на глаза навернулись слезы. Я не видела Делию Грейс плачущей с тех пор, как нам было по тринадцать лет, когда ее особенно жестоко дразнили. После того Делия Грейс поклялась, что никто и никогда больше не увидит ее плачущей. И если она и позволяла себе пролить слезу, то я об этом не знала.

Нам помешала моя матушка, стремительно вошедшая в дверь, по-прежнему без стука.

– Что это за ерунду ты нацепила?

И я тут же упала духом.

– А что не так? – Я уставилась в зеркало, поворачиваясь перед ним так и этак.

– Цветы на твоей голове! Ты – леди и в День коронации должна надеть настоящую корону!

Голову матушки венчала маленькая корона, переходившая в ее роду из поколения в поколение. Она была не такой впечатляющей, как потерянная, но старинной, и это имело значение.