Фархад вздрогнул и, опустившись на пол, оглянулся назад.

С заднего сиденья на него таращилась странная собачонка.

— Свои, Фунтик, — улыбнулся собаке профессор и обронил веско: — Нам нужно кое-что обсудить, Тусуев.

Фархад не стал спорить. Тут главное — выбраться из переделки. Оказаться на другом конце города. А лучше улететь домой в Душанбе и там отсидеться.

— Можешь уже сесть ровно, — заметил профессор, сворачивая на Красную Пресню. А когда остановился около зоопарка, Фархад и вовсе растерялся.

— Пойдем погуляем, — бросил профессор. — Здесь тебя точно искать не станут. А у меня к тебе серьезный разговор, Фарид.

— Фархад, — на автомате поправил он и поинтересовался учтиво: — О чем вы хотите со мной поговорить, уважаемый?

— Об Александре Калининой, — проскрежетал профессор. — Эту наглую тварь нужно остановить.

— У вас есть интерес к ее устранению? — скривился Фархад.

— Я бы сказал, не интерес, а насущная потребность, — тяжело вздохнул профессор, засовывая собачонку к себе за пазуху. — Замерз, Фунтик? — осведомился он ласково и, переведя суровый взгляд на бывшего студента, обронил лениво: — Мы могли бы помочь друг другу, молодой человек. Я ее заманю и передам тебе и твоим людям. А ты продай ее в рабство или грохни. Меня дальнейшее не касается. Главное, заткнуть рот гадине, — скривился он, и Фархад понял, что этим человеком движет лютая ненависть.



— А вам она что сделала? — поспешно уточнил Фархад и тут же понял, что свалял дурака.

— Она угрожает мне. Постоянно, — пробурчал профессор и добавил нетерпеливо: — Готов сотрудничать?

— Конечно, — улыбнулся Фархад. — Завтра из Москвы в Душанбе вернется мой дальний родственник. Он нам поможет с ресурсами. Людей даст, оружие…

— Мне не интересны подробности, — скривился профессор. — Мое дело предоставить вам девицу, а ваше — все остальное.

— Ладно, — усмехнулся Фархад. — Когда и где? — уточнил он резко.

— Примерно через месяц. В начале марта, — хмыкнул профессор. — Дадим людям время расслабиться и поверить, что угроза миновала. А где… — Он погладил собаку по лохматой шерстке и обронил негромко: — Я снимаю дачу в области. Шурку заманим туда.

— Хорошо, — кивнул Фархад. — У нас хватит времени подготовиться.

Отпуск затягивался. Кирсанов нервничал, чувствуя как внутри тугой пружиной растет напряжение. Вроде, казалось бы, ерунда, и какое отношение имеет боевой генерал к пропаже журналиста, но следствие зашло в тупик, человека или его труп так и не нашли. Поэтому-то командира «Секиры» официально еще не вызвали из отпуска. Благо дней за время службы накопилось немало. Но несмотря на такое подвешенное состояние, Бек ежедневно ездил на базу, дабы бойцы и офицеры не расслаблялись. К тому же Гоголь, мать его за ногу, тоже постоянно вызывал в контору.

«Вроде и в отпуске, — про себя бурчал Кирсанов, — а как дурак каждый день на службу хожу. Взять бы Санечку и Алексея, прокатиться к морю. Воздухом подышать, прогуляться под пальмами и кипарисами. Хорошо бы отдохнуть, но вряд ли получится, — мысленно скривился он, понимая, что еле сдерживается, дабы со всей дури не ударить кулаком в стену. Разнести все вокруг к едреной фене. — Спокойно, Бек, — мысленно осадил он сам себя. — Ребенка испугаешь, жену».

Кирсанов, заложив руки за голову, откинулся в кресле. Недовольным взглядом осмотрел кабинет, будто видел его впервые в жизни. Шкафы из карельской березы, стол с ноутбуком, кожаный диван, где так уютно валяться с Санечкой поздним вечером, или в любое другое время, когда сын занят. Смотрит мультики, гуляет или сам занимается с игрушками.

«Хороший пацан, — улыбнулся Кирсанов. — Спокойный, уравновешенный. Слава богу, что мы его с собой в кафе не взяли, — вспомнил Бек, мысленно содрогнувшись. — Иначе б большой беды не миновать. Да и для ребенка травма на всю жизнь. Уснул котенок среди игрушек, — хмыкнул про себя Кирсанов. — Как батарейку выключили. Вот и остался дома! Да и меня чуйка не подвела. Прогулялся с Санечкой. Арестовал заместителя Резы и каких-то мелких сошек. Но журналисты, дружки Меньшикова, опять все переврали. Некто Юлия Фомина, ворона непутевая, написала целую статью об инсценировке. Крепс рвался лично разобраться и скрутить птичью башку. Пришлось остановить, — поморщился Кирсанов и ощерился, припомнив, как на днях читал материалы уголовного дела о поджоге в Никифоровке. — От показаний двух нелюдей, важно зовущихся журналистами, становилось не по себе. Они вину не отрицали, а вовсю убеждали следствие, что таким образом пытались привлечь внимание общественности к пропаже Меньшикова. А что Алену чуть не укокошили… Так кому эта старая нужна? Еще и монахиня! Один уродец так и заявил, что терпеть не может попов, поэтому, увидев в окно человека в рясе, припер дверь лопатой. Охренеть, куда катимся», — сжал кулаки Кирсанов и, услышав в холле шаги жены и сына, придвинул ноутбук и, пошевелив мышкой, оживил экран.

— Сережа-а, — весело пропела Александра. — Ты не занят? Поедем прокатимся. Я выбрала несколько вариантов коттеджей. Хочу посмотреть. Может, нам элитные поселки понравятся больше Никифоровки, — улыбнулась она. Но Кирсанов тут же почувствовал подвох.

«Лиса, ох лиса», — хмыкнул он и, огладив бедро жены, усадил ее к себе на колени.

— Как скажешь, Санечка, — добродушно согласился он, понимая, что Александра Андреевна хочет таким образом отвлечь его от тягостных размышлений. Потом по дороге заявит, что знает неплохой ресторанчик. Вот тут на повороте, как раз по пути. А в ресторане улыбнется метрдотелю и попросит столик у окна и с красивым видом или у камина с изразцами.

«Но самое удивительное, — мысленно отметил он. — Санечка моя ничего из себя не корчит, не унижает никого, не показывает собственную значимость. Простой открытый человек. Вот и люди к ней тянутся. Никто не отказывает. Все стараются угодить. Да и как же иначе, — хмыкнул про себя генерал. — Тихой сапой, а всех построила Александра Андреевна. Даже меня! Дом за городом смотреть, в ресторан поехать. Все лучше, чем в четырех стенах куковать», — мысленно крякнул он.

— Папа! А мы когда собаку заведем? — вбежал в комнату Лешик. — Я уже давно и Микки не вижу. Ну ту собачку, на Фунтика похожую.

— А вот мы с мамой решим, какой дом построим, тогда и с собакой определимся. Фунтик — маленький песик, — объяснил не спеша Кирсанов. — Его в квартире или в доме держать нужно. А я вот думаю о большой собаке, что живет во дворе и охраняет двор.

— Чтобы никто чужой не вошел? — уточнил сын.

— Ну да, — кивнул Кирсанов. — У нас в Никифоровке большие собаки зимой детей на санках катали. Впрягут их в саночки, а они бегут по дороге…

— Папа! — тут же азартно закричал Лешик. — Я тоже так хочу. А Фунтик или Микки никого не повезут.

— Да, — глубокомысленно заметил Кирсанов. — На такого песика и наступить можно.