Для папы Иннокентия уход Лотаря обернулся крупными неприятностями. Оставшиеся у него сторонники начали немедленно отпадать от него. Только Франджипани оставались лояльными, но они не могли удержать Рим без посторонней помощи. К июлю агенты Анаклета повсеместно возобновили свою деятельность, и золото вновь свободно потекло в бездонные сундуки Пьерлеони. В августе Иннокентий обнаружил, что ему вновь придется спасаться бегством. Он без лишнего шума удалился из своей епархии — так же, как и три года назад — и неспешно направился в Пизу, где мог обрести убежище.

Тем временем раскол углублялся. Теперь Лотарю стало ясно, что антипапу не удастся вытеснить из Рима, пока его защищает король Сицилии. Осенью 1135 года посольство византийского императора Иоанна II Комнина прибыло ко двору Лотаря. У Иоанна имелись свои резоны для устранения короля Рожера: Восточная империя никогда не отказывалась от своих претензий на Южную Италию, а богатые византийские города Далмации представляли собой заманчивую цель для нападений и грабежа, от чего сицилийские морские капитаны удержаться не могли.

Теперь он предложил Лотарю щедрую финансовую поддержку для полного и окончательного сокрушения общего врага.

Императора не нужно было долго уговаривать. Во многом благодаря престижу, обретенному им в результате императорской коронации, ситуация в Германии за последние два года улучшилась, и его соперникам Гогенштауфенам пришлось подчиниться. На сей раз для него не составляло труда собрать внушительную армию. Он не ожидал особых неприятностей от Анаклета. Последняя оставшаяся у антипапы цитадель на севере Италии, Милан, перешла в руки Иннокентия в июне, и сфера действия раскола вновь ограничилась Сицилийским королевством и самим Римом. В случае выхода Рожера из игры Анаклет остался бы без единого союзника, ему пришлось бы подчиниться. Лотарь согласился принять предложение Иоанна.

* * *

В разгар лета 1136 года армия Лотаря наконец-то собралась в Вюрцбурге. Она сильно отличалась от того небольшого отряда, который выступил с ним в поход на Рим в 1132 году. В первых рядах ехали зять императора, герцог Генрих Гордый Баварский, и его старый враг и соперник Конрад Гогенштауфен, которого Лотарь утвердил в правах на его владения в обмен на обещание участвовать в предстоящей кампании. Император мог похвастаться сопровождавшим его корпусом клириков, в который входило не меньше пяти архиепископов, а также четырнадцати епископов и аббатов. Когда все они достигли Болоньи, Лотарь разделил армию на две части. Сам он собирался продолжать движение через Равенну к Анконе, а оттуда проследовать вдоль побережья на юг, в Апулию. В это время герцог Баварский с 3000 всадников и примерно 12 000 пехотинцев должен будет наступать через Тоскану и папские владения, если получится — восстановить власть Иннокентия в Риме и заручиться поддержкой братии монастыря Монтекассино, прежде чем встретиться со своим тестем в Бари в Троицын день.

План достаточно успешно выполнялся, и радостная, торжествующая германская паства собралась в день Пятидесятницы, 30 мая 1137 года, в церкви Святого Николая в Бари, чтобы прослушать благодарственную мессу, которую служил сам папа, несмотря даже на то, что сицилийский гарнизон по-прежнему удерживал цитадель города. По-видимому, вызывало удивление то, что Рожер не пытался противодействовать силам вторжения; однако король знал, что как бы далеко ни продвинулся Лотарь, рано или поздно его оттеснят назад, как обычно и случалось с наступающими армиями, причиной чего станут болезни, нестерпимая летняя жара или необходимость добраться до Альпийских гор до того, как они станут непреодолимыми после первых же снегопадов. Опыт прошлого показал, что хотя экспедиции могут быть весьма удачными в течение недолгого времени, однако после ухода войск достигнутые успехи редко оказываются долговременными. По мнению Рожера, единственной разумной тактикой было подталкивать императора к распылению сил и их полному истощению.

События вскоре подтвердили его правоту. После капитуляции гарнизона Бари, воинов которого он наказал, повелев повесить одних на виселицах, расставленных по всему городу, а других бросив в море, император решил прекратить всякое продвижение вдоль побережья. В пользу этого говорило несколько соображений. Императору был уже семьдесят один год[112], и он устал. Кроме того, ситуация неожиданно приобрела нежелательный оборот. Отношения между германцами и папским окружением быстро ухудшались: да и армия, которая уже десять месяцев провела за пределами родины, жаждала возвратиться домой. В том, что касалось Сицилии, Лотарь мог считать, что сохранил свою честь. Он не сокрушил короля Сицилии так, как, надо полагать, хотел, однако он нанес по нему такой удар, от которого тот долго не мог оправиться. В трудном положении оказался папа Иннокентий. Хотя одной из целей кампании было восстановление его власти в Риме, город старательно обходили стороной, и престол Святого Петра оставался для него столь же недосягаем, как и прежде. Теперь папе предстояло вести борьбу, опираясь лишь на собственные силы.

Тем временем старый император, по-видимому, почувствовал, что жизнь его подходит к концу. Хотя он двигался со всей быстротой, на какую только была способна его измученная армия, ему удалось достичь предгорий Альп только в середине ноября. Спутники уговаривали его зазимовать здесь. Болезнь с каждым днем все больше брала верх над ним; было бы глупо, указывали они, продолжать продвижение в столь позднее время года. Однако Лотарь знал, что не может позволить себе ждать. По всем признакам приближалась смерть, и он продолжал путь. Однако в маленькой усадьбе Брейтенванг в Тироле силы покинули императора. Его отнесли в бедную крестьянскую лачугу, и здесь 4 декабря 1137 года он скончался.

Всего семь с половиной недель спустя Анаклет сошел в могилу вслед за ним. Святой Бернар уже завязал контакты с сицилийским королем, пытаясь убедить его отказать в поддержке антипапе. Однако смерть Анаклета привела к окончанию раскола. Его преемник, принявший имя Виктора IV (1138), отрекся от власти всего через несколько месяцев, и Рожер, теперь свободный от обязательств, которые он раздавал в первые семь лет своего царствования, не видел теперь причин продолжать вражду со Святым престолом. Он официально признал Иннокентия и приказал своим подданным сделать то же самое. Трудно сказать, мог ли он сделать больше, однако Иннокентий по непостижимым причинам отказался от примирения, и на заседании Латеранского собора 8 апреля 1139 года он объявил, что возобновляет действие отлучения от церкви сицилийского короля, его сыновей и тех из его епископов, которых рукоположил Анаклет. Затем, что еще более непостижимо, он двинулся на юг из Рима со своим старым союзником князем Робертом Капуанским и примерно тысячью всадников. Вяло протекавшие переговоры закончились неудачей, что расчистило путь открытой вражде. И близ маленького города Галуччо сицилийская армия неожиданно нанесла удар. Роберт сумел спастись, а вот Иннокентию повезло куда меньше. В тот вечер, 22 июля 1139 года, папа, его приближенные и папская казна попали в руки короля: папство претерпело величайшее унижение с тех пор, как Роберт Гвискар разгромил армию Льва IX в битве при Чивитате восемьдесят шесть лет назад.