– По этому нет, брат Бернард. Благодарю вас за оказанное доверие! Разрешите по общим?

– Разрешаю.

– Что будет с ранеными?

– Этим занимается замком Пятого брат Марчелло. Я отдал ему все «хантеры», в том числе и ваш. Раненых отвезут в Авранш. Местный дьякон-медик будет оказывать им помощь до прибытия лекарей из Парижа...

Я удовлетворенно кивнул – за здоровье брата Януша, получившего пулю в плечо, можно было не опасаться.

– Что касается дальнейшего плана действий, он таков: мы остаемся здесь на неопределенное время; может быть, на несколько дней...

Я удивленно взглянул на главнокомандующего – ведь существовал приказ о скорейшей доставке Проклятого в Ватикан после его поимки...

– Понимаю ваше удивление, брат Эрик, но это распоряжение магистра Аврелия. Он бы хотел самолично вернуть Господу черную душу Иуды...

Ну конечно же, теперь пришла очередь и Аврелия решать дело своей чести! Бернард взял Проклятого. Взял целым и невредимым. С семьей и ближайшим окружением. Его долг выполнен. А если же Аврелию удастся вырвать у Проклятого покаяние до того, пока какая-нибудь кабинетная крыса из Главного не умылась вместо него славой, то имя полевого магистра Первого отряда займет достойнейшее место не только в истории ордена Инквизиции, но и в истории Святой Европы. А уж выдумать оправдание своей задержки в прибрежных холмах Нормандии для этих тертых субъектов будет раз плюнуть...

– ...Вы как боевой командир, надеюсь, поймете его, – подтвердил Бернард мою недалекую от истины теорию. – Это лишь слегка отступает от инструкций, данных нам Главным магистратом. Пять-шесть дней ничего не решат – Проклятый уже наш со всеми потрохами. Зато так будет справедливо: мы его скрутили – мы его и раскололи. Вы согласны?

– Абсолютно, брат Бернард! – Перечить своему отныне непосредственному командиру мне запрещал Устав. – Каковы тогда будут задачи на эти пять-шесть дней для второго взвода?

– Задачи я распределил следующим образом. Пятый отряд отвечает за охрану периметра: дозоры, наблюдение, патрули. Наш первый взвод – боевой резерв: полный обыск острова на предмет остатков вооружения, уход за техникой, постоянная боеготовность. Ну а на вашем, брат Эрик – уж не обессудьте, – самая ответственная работа: вы отвечаете за безопасность и сохранность наших гостей. Забирайте трейлеры, распределяйте отступников, несите караул, помогайте магистру Конраду в проведении Очищений – магистр Аврелий думает, что нет смысла тащить в Ватикан всю эту кодлу целиком. Но пока не забыл – одно условие: Иуда должен содержаться в Комнате Правды магистра Аврелия и без детей... Приступайте к своим обязанностям немедленно; вечером доложите...

За ширмой сухих приказных слов главнокомандующего все выглядело примерно так. Постоянные бойцы Первого занимались самой ненапряженной деятельностью (как же было Мяснику не уважить своих!). Пятому досталась работенка поскучнее, но тоже в принципе нетяжелая – вряд ли кто-нибудь еще в округе задумает покуситься на наш лагерь. И только я, как и предсказывал мой штатный отрядный провидец, вляпался по самые уши в непонятно чье дерьмо! «Похоже, Господь крупно невзлюбил меня, коли заставил расхлебывать самую неблагодарную часть этого эпохального мероприятия Братства», – было первое, что пришло мне в голову.

Уже предвкушая пинки и в мою черную гриву, и в отсутствующий хвост за какую-нибудь занозу, которую Иуда загонит себе под ноготь, или за его жалобы на, дескать, несвоевременное выведение по нужде, я просто кипел от негодования. «Нянчиться с еретиками – что может быть хуже!» – думал я тогда и даже не подозревал, что это распускались первые цветочки, переродившиеся через четыре дня в весьма кровавые и горькие ягодки грядущего бедлама.

Михаил, очень недовольный хоть и временным, но все же понижением в должности с замкомотряда до замкомвзвода, собрал по территории лагеря мою поредевшую за день группу («Вот и сбылась твоя мечта, викинг!» – съязвил русский. – Радуйся – теперь ты боец Великого Первого!»). Не было лишь Адриано и Свена – они продолжали стеречь стоявшие на берегу «АС-90» и «мириад». Все бойцы, так же как и я, едва держались на ногах от усталости, однако на отдых рассчитывать и не приходилось. Я обрисовал им наш новый статус, выслушал несколько недовольных реплик, а после произвел раздачу нарядов на ближайшие сутки...

Время до темноты мы провели в заботах по устройству жилья для пленных отступников. Выбирать особенно было не из чего. Три трейлера с Комнатами Правды имели по одному отсеку на восьмерых еретиков каждый. Клетка Конрада забилась под завязку рядовыми подручными Иуды. К ним же определили пленного русского матроса. Там моментально стало тесно и душно. Я мог утешить арестантов словами о том, что в ближайшее время здесь станет попросторней, но промолчал – нечего накалять и без того напряженную атмосферу ожидания Очищения. Да и подобные «шутки» мне претили – всегда считал, что искупление вины – дело серьезное. Даже самый отъявленный зубоскал Братства Михаил и тот проявлял со мной солидарность в этом вопросе. Он обожал доводить до белого каления молодого Охотника Энрико или невозмутимого Гюнтера, но к посетителям Комнаты Правды относился всегда предельно корректно.

– А что ты намерен делать с детьми? – спросил меня Михаил, глядя на сидевших рядом с Жан-Пьером ребятишек. – Тоже запрешь в клетке?

– Будь моя воля, отпустил бы, – ответил я вполголоса. Жан-Пьер тем не менее расслышал это и удивленно поднял глаза. – Поселим их в нашем оставшемся трейлере.

– Но там, знаешь ли, интерьер, – русский скорчил выразительную гримасу.

Я понял, на что он намекал, и, не дав ему закончить, добавил:

– Возьми Энрико и Йозефа; поснимайте со стен все развязыватели языков, клещи, удавки, клейма, ошейники и все остальное; попрячьте их по ящикам. Попроси у Марчелло чехол от «эмкашки» – им он теперь за ненадобностью, – и хорошенько накройте им Трон Еретика. У Добровольцев Креста раздобудь три...

Тут я поймал себя на том, что не свожу глаз с Кэтрин и – пропади все пропадом! – мне вдруг стало ее нестерпимо жаль. Как представил себе это симпатичное личико, искривленное судорогой от электроразрядов Трона, так всего просто передернуло. Некоторые считают меня сентиментальным; возможно, это так и есть...

– ...Раздобудь три... Нет, постой – четыре комплекта матрасов, теплых одеял и подушек. Выполняй! – Я уже решил, как хотя бы на некоторое время избавить Кэтрин от общения с инквизиторами и надеялся, что Бернард одобрит мое решение, раз уж он дал Слово Командира довезти детей до Ватикана.

– Слушаюсь, господин надзиратель, – Михаил лукаво подмигнул, разумеется, прочтя все мои мысли наперед, и поплелся на поиски требуемого. – Эй, Марчелло, поди-ка сюда!..

Проклятый Иуда смотрел на меня не отрываясь: так, как будто он не видел меня много-много лет и вдруг узнал своего старого доброго знакомого. С ним сидели на траве его дети, двое собиравшихся поддержать его самосожжение приближенных и почему-то разжалобившая мой полунордический нрав рыжеволосая «ведьма», вероятно, сожалевшая о том, что моя «уродливая рожа» вновь маячила перед ее глазами.