Так почему в судебных записях того времени отмечены лишь несколько сотен серийных убийц-оборотней? Скорее всего, потому, что «обычные» организованные сексуальные убийцы удачно попали в струю миметического принуждения и получили отличную работу с потоком доступных жертв, попадающих прямо к ним в руки в тюрьму, спонсируемую церковью и государством. Великая охота стала воплощением фантазий тех самых студентов, которые в ходе опроса признались, что изнасиловали бы женщину, «если бы за это ничего не было», только тут ничего и правда не было. И даже наоборот.

Некоторые из мужчин даже получали награду за каждую изнасилованную, замученную и убитую «ведьму», как, например, самопровозглашенный английский «Генеральный ведьмолов» Мэтью Хопкинс в 1640-х. В то время как средняя дневная заработная плата составляла шесть пенсов, Хопкинс выставлял счета деревням за «очищение» от ведьм на сумму от шести до двадцати пяти фунтов{202}. Всего за один день в Челмсфорде в июле 1645 года Хопкинс приговорил к смерти за колдовство двадцать девять человек. В некоторых местах массовой казни подвергали сразу сорок – пятьдесят человек. Хопкинс настолько переборщил, что в конце концов парламентское расследование его деятельности вынудило его покинуть столь хлебную должность (по слухам, он сам был обвинен в колдовстве и повешен, но, вероятнее, ушел в отставку и потом мирно скончался){203}.

Точно так же, как Древний Рим известен своими зрелищами на грани жизни и смерти, Ренессанс проложил широкую дорогу для серийных изнасилований, увечий, пыток и убийств женщин по разным причинам, будь то сведение счетов ревнивыми соседями или отвергнутыми женихами, захват имущества, устранение конкурентов и соперников или просто убийство ради садистского удовольствия.

Возможно, мы никогда не узнаем, сколько женщин убили таким образом, но на самом-то деле неважно, сколько их было – сорок тысяч, сто тысяч или даже маловероятная цифра в девять миллионов: главное, что каждая жертва, подвергшаяся казни и пыткам, неважно, мужчина или женщина, была абсолютно невиновна. Разразилась эпидемия серийных убийств женщин, порожденная традицией судебных изнасилований и пыток, официально разрешенных церковью и государством. Лучшего определения этим событиям, чем образец миметического принуждения массовых серийных убийств на сексуальной почве, лично я, право же, подобрать не могу.

Согласно историческим записям, после 1650 года первый всплеск серийных оборотней начинает угасать, наряду с постепенным прекращением охоты на ведьм. Если согласиться с мнением, что корень паранойи кроется в разделении правящих элит, то интересно отметить, что катастрофическая, практически мировая Тридцатилетняя война между католиками и протестантами, расколовшая европейскую цивилизацию, завершилась Вестфальским договором 1648 года, и именно после этого количество дел по колдовству и оборотничеству начало снижаться.[19]

Мирный договор необязательно должен был объединить правящую верхушку, однако он даровал ей «иммунитет» к религиозному инакомыслию и объявил, что отныне правитель сам волен решать, какого вероисповедания будет придерживаться его народ, без угрозы быть объявленным еретиком и пережить нападения со стороны соседей или представителей другого вероисповедания. С появлением понятия территориального суверенитета мирный договор дал начало новой системе международных отношений, которой мы пользуемся до сих пор и называем Вестфальской системой. После этого правители будут вести массы в бой не за веру, а ради наследования трона, колониальных завоеваний или – позднее – во имя той или иной политической идеологии. Чтобы вновь разразилась религиозная мировая война, нам пришлось ждать теракта 11 сентября.

Сообщения о серийных убийцах, теперь уже бандитах, пиратах, отравительницах и кланах каннибалов, продолжают появляться в исторических записях вплоть до XVIII века, но обычным сексуальным серийным убийцам суждено погрязнуть в безвестности вместе с ведьмами и оборотнями до конца XIX в.

Почему же в этот период в Европе и Северной Америке было так мало случаев сексуальных серийных убийств (если таковые вообще имели место)? Этот вопрос нуждается в долгом и тщательном поиске ответа, но я могу предположить, что это как-то связано с прекращением работы органов, охотящихся за ведьмами, которые записали серийных убийц в оборотни. Как только закончилась охота на ведьм, сошло на нет и преследование серийных ликантропов.

Что касается серийных убийц-палачей, нанятых когда-то церковью и государством, то, когда их лицензия на изнасилования, пытки и убийства истекла, как происходит с современными военными преступниками, они возвращались домой, становились любящими дедушками, выдающимися членами общества, после чего никого больше и пальцем не тронули – по крайней мере, без соизволения свыше.

Поскольку церковь перестала охотиться на ведьм, нет ничего удивительного в том, что количество убийств, задокументированных с 1650 по 1800 год, невелико. Организованной полицейской системы, которая принимала бы сообщения о преступлениях, совершенных против простолюдинов, которые составляют большинство населения и предположительно выступают жертвами, не существовало. Если вы, живя в то время, становились жертвой преступления или являлись членом семьи потерпевшего, бремя расследования лежало на вас самих. Нужно было собрать доказательства и представить их судье и присяжным, получить обвинительное заключение, оплатить ордер на арест, потом дать денег шерифу или констеблю, чтобы он арестовал подозреваемого, арендовать камеру в тюрьме и проплатить все дни вплоть до суда, на свои кровные доставить заключенного в суд и самостоятельно представить материалы дела. Государство вмешивалось в процесс и проводило казнь только в том случае, если у вас получалось этого добиться. На девяносто девять процентов правосудие приходилось вершить своими руками.

Не было ни полицейских управлений, ни прокуроров в том смысле, который мы вкладываем в эти слова сегодня, за исключением преследования за преступления против государства и церкви или интересов высших слоев общества. «Полиция» сосредотачивалась на таких вопросах, как уклонение от уплаты налогов, браконьерство и самозахват земли. Серийных же и любых других убийц, без сомнения, подвергали бесцеремонному самосуду родственники жертвы или члены ее общины, без передачи дела в судебную систему.

В период с 1650 по 1800 год сообщения о серийных убийцах, по-видимому, ограничивались бандитами, пиратами, грабителями с большой дороги и отравительницами – преступниками, которые как-то угрожали общественному порядку, чей-то собственности, свободе передвижения, производства и предпринимательства. Но «обычные» сексуальные серийные убийцы, нападавшие, как и сегодня, на «незначительных» жертв вроде крестьян, бродяг, проституток и нищих, привлекали внимание государственной полиции, лишь когда их преступления угрожали покою высшего класса или общественному порядку.