– Ночью были приметные ориентиры?

– А? Да. На рассвете переехали железную дорогу и две грунтовки, – ответил тот и снова сонно засопел.

Железная дорога! Они заехали за границу летной карты! Олег начал высматривать удобное место для отдыха. Пора бросать машину, выходить на связь и топать обратно. Поперек дороги лежала сосна; не вдаваясь в размышления, он решил объехать препятствие и свернул между деревьев. Из можжевельника выбежал пацан с немецкой винтовкой и дискантом закричал:

– Стоять! Стрелять буду!

– Я тебе стрельну! Сейчас выйду из машины и надеру уши, – пригрозил Олег.

– Дальше чужих пускать не велено, – сбавив тон, заявил мальчишка.

Зачем нарываться на неприятности? Двигатель предусмотрительно заглох, и разведчики начали собираться в пеший путь. Контакты с местным населением, включая партизан, следовало избегать.

– Эй, пацан! – позвал радист. – В кузове жареная курица и свинина, отнеси своим.

– Вам назад тоже нельзя, – чуть не плача, заявил мальчишка.

– И нам с чужаками разговаривать нельзя, – твердо заявил Олег.

Однако далеко уйти им не дали, вскоре дорогу преградила группа вооруженных мужиков, и главный потребовал:

– Оружие на землю, а руки вверх.

– Перестреляю, – спокойно предупредил Олег.

– Нас?

– Других не видно.

Уверенность незнакомцев вызвала среди мужиков замешательство, но вот один присмотрелся и воскликнул:

– У второго за спиной рация! Точь-в-точь как наша!

Пат. У партизан приказ вернуть залетных незнакомцев, разведчикам запрещены посторонние контакты. Неловкую заминку прервал звонкий женский голос:

– Олег!!! Миленький, дорогой, ты тоже здесь!!! – На дорогу выбежала Яна и бросилась на шею.

Напряжение сразу спало, мужики нестройной гурьбой подошли ближе и начали знакомиться.

– Так вот как выглядит ленинградский герой! – Из-за деревьев вышел милиционер со шпалой в петлице. – Жена все уши прожужжала рассказами о тебе. Ем неправильно, хожу не так, даже китель не умею носить.

– Знакомься, – густо покраснела Яна, – мой муж Янек, был участковым, а сейчас командир отряда.

– Почему обратно пошли? – Командир сразу перешел на деловой тон.

– Нам на связь пора выходить, немцы запеленгуют, и бомбы достанутся вам, – ответил радист.

– Получил коротенькую радиограмму с просьбой оказать помощь идущим из Ровно людям, а вы на грузовике прикатили. Будет вам связь и суточный отдых.

Связь оказалась гениальной, в качестве антенны партизаны использовали многокилометровую телеграфную линию. Сигнал идеальный, а запеленговать невозможно. Аппаратура воспринимает радиоизлучение как отраженное от ионосферы, в результате место передатчика определяется с погрешностью до тысячи километров.

В радиограмме от командования разведчиков поздравили с успешным завершением операции. Им дали три дня отдыха, после чего приказано как можно быстрее прибыть в оговоренное место встречи. Три банных дня со стаканчиком местной можжевеловой настойки по вечерам и разговорами по душам. Как-то за столом Олег пожаловался на московские порядки, он с друзьями хотел сфотографироваться на Красной площади, а их под руки и под замок.

Результат получился обратный, вместо сочувствия он получил порицание. Особо наседала Яна. В Кремле правительство! В Кремле проходят секретные совещания! В Кремле живет Сам Товарищ Сталин! Фотография могла попасть в руки врага и нанести стране непоправимый ущерб! Одним словом, Олега отчихвостили и в хвост, и в гриву. Зато дальше произошло нечто невероятное.

Белорусский парень, а Олега воспринимали за своего, хотя он пробыл в Пинске всего одну ночь, был в Москве и жил в гостинице. Партизаны восприняли это как факт вручения в Кремле высокой награды. Никто прямо не говорил, но в разговорах явно ощущалась гордость за бравого земляка. Олег стал невольной знаменитостью, его то и дело приглашали в землянки и просили рассказать о Москве и Кремле. Он не отказывался, в Кремле действительно бывал, а главные залы не раз видел по телевизору. А когда понял подоплеку интереса, было уже поздно.

В день отъезда партизаны торжественно вручили разведчикам «Цундап» с пулеметом, немецкие каски и плащи. Прощание получилось дружеским, с братскими поцелуями в губы и пожеланиями успешно гнать врага до Берлина. Надев немецкие каски и плащи, разведчики открыто проехали через железнодорожный переезд, затем на перекрестке внаглую разорвали автоколонну и шмыргнули на лесной проселок.

По карте до брошенного аэродрома менее сотни километров. Увы, прямой дороги туда нет, большую часть пути пришлось ехать лесом, объезжая песчаные обрывы и красивые озера. Иногда встречались заброшенные вырубки, но оставленная лесовозами глубокая колея не для мотоцикла, приходилось петлять между деревьями. Очередной проселок вывел на пустынный грейдер, а через полчаса увидели довоенный указатель. Еще немного, и раздолбанная сверх меры дорога вывела к заброшенным щитовым домам и осевшим казармам.

– Куда дальше? – спросил радист.

Риторический вопрос требует мысли, а не ответа. Из жилых домов ходят на работу, в данном случае на летное поле, и Олег медленно покатил вдоль запущенных палисадников. Вот и дорожка, даже известка на бордюре местами сохранилась. Далее дом с мансардой в виде фонаря и красной табличкой с надписью: «Штаб 25-й авиадивизии». Они выехали на край летного поля и остановились у КПП с просевшей крышей.

– Докладывайте, путешественники. – Из дверей вышел смеющийся Моряк.

– Немного попутешествовали на лодке, затем радист покатал на танкетке. А когда надоело, пересели на грузовик, – в тон ответил Олег.

– Как вам банька у партизан? – не скрывая зависти, спросил Лейтенант.

Радист в замешательстве прижал к груди радиостанцию и угрюмо посмотрел на командира. Тот все понял без слов и пояснил:

– Связь по-прежнему действует – и телефон, и телеграф.

У военных свои линии без промежуточных коммутационных станций. Из штаба дивизии прямая связь с командованием округа и московским начальством.

– Почему немцы не используют аэродром для своей авиации? – озадаченно спросил Олег.

– Потому что отсюда удобно наносить удар по Лондону и Парижу, а полет на Москву пройдет над нашими аэродромами.

– Расположение аэродромов, как и железнодорожных станций, случайным не бывает. То, что удобно для Красной Армии, для Вермахта может оказаться неприемлемым, – добавил Лейтенант.

Разговор прервали выбежавшие разведчики, начались объятия и расспросы о мытарствах по лесам и болотам. Впрочем, основной группе было еще тяжелее. Еще на окраине Ровно они захватили немецкую автоцистерну со спиртом. Первым делом слили содержимое и нанесли грозную надпись «Опасно – яд». Моряк с Лейтенантом ехали в кабине, остальные вместе с мешками прятались в цистерне.