1861 год стал для королевской семьи годом несчастий и горя: 16 марта этого года умерла мать королевы Виктории — принцесса Виктория Кентская. Со всей безутешностью своей натуры королева Виктория погрузилась в траур и предалась горю, так что принц-консорт Альберт, занимаясь утешением супруги в её утрате, уже не мог привлекать её к государственным делам, и сам полностью углубился в них, а также взвалил на свои плечи повседневные заботы о своей королеве, о семейном хозяйстве и о своих детях. Королевские обязанности, семейные заботы и груз государственной ответственности истощили его силы настолько, что он тяжело заболел. 14 декабря 1861 года он скончался. (Отметим, что это был год, когда в России император Александр II подписал Манифест об освобождении крестьян от крепостной зависимости, документ, открывший в Российской империи «эпоху Великих реформ».)

Потеря любимого мужа, случившаяся всего лишь через девять месяцев после предыдущих похорон, еще более страшная, чем потеря матери, буквально сразила королеву Викторию, притом настолько, что её дети стали опасаться за её рассудок. Свои тяжёлые переживания королева излила в письменной форме: «Почему я осталась в живых после того, что мне довелось увидеть? Я, которая каждый день молилась о том, чтобы мы умерли одновременно и чтобы я никогда не могла пережить его! Я, которая верила, находясь в крепких благословенных объятиях в священные часы ночи, когда, казалось, мир принадлежал только нам и никто никогда не сможет нас разлучить!»

С этих пор и до конца своей жизни королева Виктория стала носить траур. Мир погас в её глазах. Она писала: «Больше не существует для меня счастья в жизни! Целый мир превратился в ничто». Потеряв почву под ногами, она не могла сразу вернуться к своей «королевской работе» и вынуждена была продлить свой траур. Оставшись без поддержки Альберта, она не представляла себе, как она сможет справиться с огромными проблемами государственной власти.

Но государственный аппарат и королевский двор были недовольны продлением королевского траура и выражали обеспокоенность по поводу того, что королева отстранилась от государственных дел. Благодаря своему твёрдому характеру и силе воли, королева Великобритании вернулась к своим «королевским делам». Она продолжала следовать основной внутренней политике Альберта на превращение Англии в одно из самых промышленно развитых государств Европы и лавировать во внешнеполитических ситуациях так, что даже с Бисмарком, которого она характеризовала в не очень приглядном свете, сумела установить хорошие отношения и через него повлиять на сохранение Парижа от артиллерийского обстрела во время Франко-прусской войны.

В дни траура, ежедневно отправляясь на прогулку на своём любимом пони, купленном для неё незабвенным Альбертом, она встречалась со слугой Джоном Брауном, которого любил Альберт и с которым проводил иногда время в беседах. Джон Браун с глубоким почтением относился к Альберту, и Виктория могла душевно поговорить с ним об Альберте, вспомнить счастливые дни общения с принцем-консортом, вместе отправиться на могилу её любимого супруга — мавзолей Фрогмор.

Джон Браун, бывший шотландский гвардеец, поселённый в Балморале, чтобы ухаживать за пони, был высок ростом, имел могучее телосложение и очень красивое, типично шотландское лицо. Он и одевался в шотландскую юбку со всеми регалиями старинной шотландской гвардейской униформы. Браун относился к Виктории не столько как к королеве, сколько как к персоне, врученной ему, слуге, на попечение и в соответствии с этим исполнял свой долг не просто добросовестно, но со всей теплотой жалостливого сердца. Королева, в горе своём чувствуя себя по сути совершенно одинокой, сердечно привязалась к слуге. Ей казалось, что только Джон Браун может глубоко понять её, и она, вернувшись в Балморал, разделяла своё горе со своим верным и преданным слугой.

Прошло четыре года после кончины Альберта, Виктория, взяв себя в руки, вернулась к своей «королевской работе» и вынуждена была жить во второй своей резиденции — в Осборне. Но жить без своего фаворита-слуги она уже не могла. Так созрело решение перевести его в Осборн. В письме от 4 февраля 1865 года Виктория написала: «Я решила, что Браун будет постоянно жить здесь. Он окажется полезным в других делах, кроме ухода за пони, поскольку он чрезвычайно надёжен»… и «Одному Богу известно, как я нуждаюсь, чтобы обо мне заботились». Его должность в Осборне получила название «личный служитель королевы». Королева Виктория была очень довольна преданностью и услужливостью Джона Брауна, а весь английский свет сплетничал о ней и её фаворите. В газетах и журналах печатались карикатуры, изображавшие уже немолодую и располневшую королеву Викторию в разных ситуациях (даже сидящей в ванне) и неизменно стоявшего рядом Джона Брауна Королева постоянно хвалила своего верного служителя: «Он такой спокойный, такой умный. Он обладает прекрасной памятью. Кроме того, он такой преданный, такой верный, такой ловкий», — писала она. Она защищала его от нападок, в том числе и со стороны её детей, и писала своей дочери: «В этом доме, где есть столько людей, где есть столько сплетен, но нет ни одного мужчины, способного править, его присутствие бесценно».

Действительно, Джон Браун был бесценным человеком, «основной смысл существования которого, — как писала королева Виктория, — заключается в том, чтобы мне служить». И он действительно, как изображалось в карикатурах, всегда стоял за спиной своей королевы, готовый ей служить. Два года после переезда в Осборн он ежедневно выводил кобылу королевы Флору на прогулки, он был рядом с королевой, когда она вместе с внуками совершала выезды, он подавал Виктории чай, он посещал с ней мавзолей Фрогмор, где был похоронен Альберт, и вместе с ней стоял на коленях перед прахом её незабвенного мужа, он научил её пить чай с добавлением изрядной порции виски. У него был только один недостаток, который королева старалась не замечать и тем более о нём никогда не упоминать: Джон Браун любил выпить, да иногда так, что в бесчувствии сваливался к ногам своей королевы, что она иронически расценивала как «нечто похожее на землетрясение». Виктория считала, что эти детали вполне можно было простить: ведь он сумел вернуть её к жизни и королевским обязанностям, а это дорогого стоило не только для королевской семьи, но и для всей английской нации.

Постоянное присутствие Брауна заменило ей постоянное присутствие Альберта, но не заменило ей Альберта — знатока в королевских делах. И желая этого, королева Виктория в 1867 году назначила Джона Брауна своим статс-секретарём, то есть личным секретарём королевы. Отныне он стал мистером Брауном — фаворитом королевы в высших сферах государственной власти.

(В России за год то этого, в один из июльских вечеров 1866 года, император Всероссийский Александр II вручил свою судьбу молоденькой девушке, княжне Екатерине Михайловне Долгоруковой, ставшей его тайной фавориткой-любовницей. Он обещал непременно жениться на ней.)

Как это ни странно, но, став статс-секретарём королевы, бывший служитель конюшни, а теперь мистер Джон Браун взял на себя смелость участвовать в «королевской работе» и помогать королеве разбираться в политике, проводимой правительством Он присутствовал при рассмотрении королевой почты, в том числе и дипломатической, обсуждал вместе с королевой проводимый правительством экономический и политический курс и, поощряемый королевой, смело высказывал своё мнение по тому или иному вопросу. Например, когда премьер-министр лорд Дерби предложил увеличить налог на пиво, мистер Браун возмущенно выступил против этого проекта. А королева, которая, конечно, поддержала своего любимца, сформулировала его мнение так; «…бедняки совершенно не могут платить дополнительный налог на напиток, единственный в большинстве районов, который им доступен».