— Только, вы понимаете, Глеб Андреевич, это конфиденциально. Хотелось бы, чтобы ваши стажеры не знали настоящей цели проводимой экспертизы.

— Да, конечно. Я все понимаю. Насколько это срочно?

— Очень срочно. И если результаты экспертизы совпадут с моими предположениями, вы сами убедитесь, насколько это важно.

— Хорошо, я постараюсь получить результаты сегодня же. Где-то после двух, я надеюсь, все будет готово. Если вы мне оставите свой номер, я сразу вам позвоню.

Я протянула свою визитку.

— Глеб Андреевич, я вам очень благодарна!

Мой благодетель разулыбался этакой давно знакомой мне специфической мужской улыбкой, означающей, что официальная часть беседы окончена, и сказал:

— Так вы говорите — ни денег, ни славы? Ну а могу ли я хотя бы надеяться, что непредсказуемая Татьяна, которая каждый день предстает в новом обличье, согласится поужинать со скромным и занудливым научным работником? Я знаю одно уютное местечко, где нет громкой музыки и вполне приличная кухня…

Я была вполне готова к такому завершению разговора, поэтому ответила:

— С большим удовольствием, Глеб Андреевич.

— Лучше просто Глеб.

Все-таки, кто бы там что ни думал, а у «девушки-детектива» есть свои неоспоримые преимущества.

Выйдя из института, я решила позвонить Диме: сказать ему несколько ободряющих слов и узнать, как дела. Никакой информации я от него не ждала: просто «звонок вежливости». Тем неожиданнее прозвучала для меня новость, сразу смешавшая все мои планы.

— Вы знаете, Таня, есть одна проблема. Отец взял отпуск и собирается увезти меня куда-нибудь на море. Он сказал, что сейчас самое лучшее — на время сменить обстановку. Как мне быть? Я ведь даже не знаю, как сказать ему, что я попросил вас провести расследование. А портить отношения с отцом мне совсем не хочется, тем более сейчас, когда мы остались только вдвоем. Ему важна моя поддержка, я это чувствую.

— А когда вы планируете ехать?

— Отец хочет прямо завтра. Он уже заказал билеты до Краснодара. А дальше будем путешествовать дикарями. Времени заказывать тур и оформлять путевки нет — отец может оставить работу всего на пару недель.

Вот тебе, Танечка, и Юрьев день! Дичь ускользает из ловушки, причем самым бесхитростным и банальным образом. И ведь не подкопаешься: везет развеяться сына. В неизвестном направлении. На неопределенное время — он ведь сам себе начальник. И если он почувствовал, что запахло жареным, то может и не вернуться вовсе. Я решила заранее не выдавать своего беспокойства. Раскрывать свои подозрения Диме было преждевременно. К тому же это могло нарушить наши с ним доверительные отношения, чего мне ни в коей мере не хотелось. Поэтому я только сказала:

— Ну что же, он совершенно прав. Тебе действительно надо отвлечься. Нельзя зацикливаться на своем горе — надо продолжать жить. Ты мне помог всем, чем мог. Дальше — мое дело. О всяких там формальностях — кто кого нанял и прочее — ты мне обещал больше не заикаться.

Я сказала еще несколько напутственных слов, очень боясь, как бы мой голос не звучал слишком фальшиво. Что за судьба такая у детективов — вечно приходится вносить разлад между близкими, друзьями, коллегами. Когда люди нанимают нас расследовать дело, то чаще всего и не предполагают, насколько близко к ним находится преступник. Они представляют себе некоего абстрактного злодея и жаждут, чтобы он был наказан по всей строгости. А когда оказывается, что этот злодей — сын или отец, жена или возлюбленная, давний друг, — тогда вся принципиальность вдруг куда-то улетучивается. И детектив становится виноват в том, что просто хочет довести начатое дело до конца и наказать преступника. Конечно, детектив — человек и ничто человеческое ему не чуждо. Он связан только своими внутренними обязательствами. Он в отличие от сотрудника правоохранительных органов имеет право отказаться от преследования человека, совершившего преступление, если найдет для этого достаточные основания, подсказанные ему собственной совестью. Но сейчас, увы, не тот случай. И Диме придется проглотить еще одну горькую пилюлю. Если б только знать, станет ли она ему жизненным уроком или окажет обратное действие — озлобит, сделает черствым…

Э, мать! Что-то ты в такие дебри полезла. Не пора ли тебе переквалифицироваться в проповедники? Все, хватит нюни распускать. Философствовать будешь на пенсии. А сейчас твоя задача — не дать ускользнуть злодею, который, между прочим, корысти ради не считается ни с какими сантиментами.

Во время этого внутреннего монолога я шла по какой-то аллейке. Видимо, вид у меня был странноватый, потому что я вдруг обратила внимание, что встречные прохожие чересчур охотно уступают мне дорогу, а лица их выражают у кого сочувствие, а у кого и испуг. Может, я разговаривала вслух? До чего только не доведет эта жара! Я присела на ближайшую свободную скамейку, закурила и принялась лихорадочно соображать, что теперь делать. Прежде всего позвонить Мельникову.

— Андрей, это Таня. Я не дождалась твоего звонка, решила сама узнать, как дела. У меня тут уж очень накаляется обстановка. Что-нибудь прояснилось?

Андрей по моему тону понял, что мне не до шуток и не до лирических отступлений. Он говорил коротко и по существу:

— Танюша, сегодня все будет. Но только к вечеру. Раньше — никак. Я сделал все возможное. Что, подопечный ускользает?

— В самую точку, Андрюша. Надо прижимать — и нечем.

— Танюха, ну мы с тобой как будто не в одной стране живем! Ты столько времени работаешь практически в одной со мною системе и еще не научилась элементарным вещам!

— Это каким же?

— Да на понт брать, дорогая моя! Ну ты прямо как Володя Шарапов — чистая душа.

— Вот знаешь, Мельников, хоть и не люблю я, когда ты меня жизни учишь, а ведь сейчас ты прав. Ничего другого мне просто не остается…

Этот короткий разговор с Андреем невольно помог мне полностью сосредоточиться на деле. Немного поразмыслив, я все же решила дождаться хотя бы результатов экспертизы в НИИ, чтобы не идти к Денисову уж совсем с голыми руками. Настроение было такое, что впору было возвращаться в институт и проситься лично присутствовать при этой экспертизе. Но суетливость — не помощник в делах. Спокойствие и терпение — вот чего никогда нельзя терять.

Я отправилась к себе на квартиру. Катя, уже научившаяся по выражению моего лица понимать мое настроение, не стала приставать с расспросами, а тихонько ушмыгнула на кухню, чтобы приготовить что-нибудь поесть.

Я уселась на диван, прикрыла глаза и стала прокручивать сценарий встречи с Денисовым. Это был тот случай, когда лучше было предусмотреть все варианты, чем полагаться на импровизацию.

В начале третьего позвонил Глеб Андреевич. Голос его звучал взволнованно, все нотки флирта улетучились.

— Татьяна, еще раз добрый день. Это Глеб Андреевич. У меня очень интересные результаты.