И в упор посмотрела на Джил. Никакого колдовства в ее тяжелом взгляде не было, но той все равно стало неуютно. Как будто ее сейчас будут отчитывать за не выученный урок.

— А теперь расскажи мне, что случилось, — сказала королева на троне. — И где, мать его, Бен Хастингс?

— Его дела? — спросила сида с мечом.

— А чьи еще? — королева дернула плечом. Высвободила руку и сама налила питье из кувшина в чашу. Джил отстраненно заметила, что длинный порез на ладони затянулся, оставив после себе тонкий шрам.

Женщина на троне протянула ей чашу:

— Пей. Людям не будет вреда от питья и пищи из моих рук.

— Светает, — негромко сказал Тис, выходя из темноты.

Кажется, в чаше был сидр. Что-то такое яблочно-медовое, кисло-сладкое и определенно алкогольное. И это что-то отлично смывало и дорожную пыль, и терновую горечь, и отвратительный привкус галет.

Вторую чашу королева налила ей уже в холме. Сама переломила пополам хлеб и принесла миску с густой ароматной похлебкой, а после села возле очага. В очаге плясал огонь, бездымно горели факела на стенах.

Прямо над очагом висел расколотый круглый щит, над ним обломки копья, а рядом — рука. Похожая на человеческую, только больше, нездорово-синеватая, тонкие длинные пальцы скрючились, ногти на них льдисто поблескивали. Джил чуть не поперхнулась горячим супом, когда заметила эту руку.

Сида с мечом на поясе проследила за ее взглядом и чуть улыбнулась. Она носила темную косу уложенной вокруг головы и украшала ее цветами и ягодами шиповника. Тис так и назвал ее — Шиповничек.

Из всей свиты только они двое остались с королевой, которая скачет в Охоте, в маленьком покое с очагом и слышали от начала и до конца историю Джил. Тис задумчиво тер щеку, левую, покрытую шрамами, Шиповник хмурила брови. Скачущая-в-Охоте молчала. Когда она наконец заговорила, Джил снова удивилась тому, как причудливо мешаются в ней человеческое и нелюдское. Волосы, русые, слишком короткие для сиды — всего-то чуть ниже плеч, и в них седина, точно как у Бена Хастингса, на висках. Голос человеческий, напрочь лишенный смутного эха серебряных колокольчиков или каких-то других волшебных спецэффектов. Лицо женщины под тридцать. И тень чего-то далекого и грозного на этом лице.

— Я мало знаю о Бенморе. И мало знаю о Короле-Колдуне и его королевах. — Королева зло усмехнулась: — Я даже не знала, что у меня есть такие замечательные родственницы!

Руки ее спокойно лежали на подлокотниках, но Джил они почему-то показались каким-то очень угрожающими в этот момент.

— Это давняя история, — сказал Тис, словно извиняясь.

— И Сын Поэта не знает ее целиком — слишком мал был тогда, — хмыкнула Шиповник.

— Ты должна быть достаточно мудра, о прекрасная, чтобы не похваляться возрастом, — Тис ухмыльнулся.

Королева потерла переносицу и сказала со вздохом:

— Придется нам дождаться того, у кого есть ответы. Ты ешь, — добавила она специально для Джил. — Могу представить, как тебе пришлось.

— Спасибо, — девушка кивнула и отломила себе еще хлеба. Подумала, что ну их к черту, эти ответы, если ей дадут поспать. И одеяло. От сидра, еды и тепла ее совсем разморило. Тревога отдалилась, стала смутным призраком, маячащим где-то на самом краю сознания.

— Королевы Бенморы действительно не боятся смертной крови, пролитой холодным железом? — просила королева у сиды Шиповник. Та сидела на лавке у стены, разложив на коленях какое-то рукоделие.

— Они так говорят, — сида пожала плечами. — И я могу догадаться, почему. Я слышала про них, будто прежде они слишком часто смотрели в Бездну. Потому брат и не зовет к себе своих сестер ни на пир, ни для разговора.

— Пусть попробует еще раз явится сюда, стерва трахнутая. Сестра она там или кто, — сказала королева, и это прозвучало настолько странно здесь, у очага под волшебным холмом, что Джил аж проснулась. Королева поймала ее удивленный взгляд и улыбнулась:

— Да, я человек. Из Байля. Вот так оно бывает, если не слушаешь отца и ешь землянику на Другой стороне. Приходится потом мучится без кофе, потому что одному захотелось погеройствовать и спасти девушку из беды, другой не может оставить свой магазин, а третий гоняет кабанов черт знает где!

— Я схожу за кофе, — со вздохом сказал Тис.

— И забухаешь там с О'Ши на неделю, — она нахмурилась в притворном гневе, потом снова обернулась к Джил. — Ты можешь называть меня Рэй или Рейчел. Лишь бы не мисс Керринжер или миссис кто-то там.

Шиповничек так расхохоталась, что даже уколола палец вышивальной иглой.

В узкое, наполовину прикрытое деревянной створкой окошко лился серый свет наступающего рассвета. Джил никак не могла понять, откуда окна в залах под холмами, если сверху ровный склон, но оттуда тянуло утренней прохладой и даже доносился едва ощутимый запах мокрой травы. Он спешивался со смолистым запахом от очага и запахом сидра в чаше, и было во всем этом что-то такое настоящее, чего Джил не помнила ни в Терновом холме, ни в руинах Вороньей башни. Разве что в доме волшебницы Гвинет.

— Бенмора — несчастная земля, — задумчиво сказала Шиповник и отложила в сторону свое шитье. — С тех пор как пала Королева Ущелий.

— Я слышала о ней, — отозвалась Джил. — От гвиллионов.

— Верно. Она была их княгиней, пока не стала зваться Королевой. Так у нас заведено — везде должен быль Король и должна быть Королева. Поначалу оно само получилось, что находился мужчина, чтобы стать Королем, и находилась женщина, которая становилась Королевой, но после мы поняли, что именно так и правильно. А что там между ними двумя — уже их дело. Королева Ущелий никогда не ладила с Королем-Вороном, но, когда она пала, в одиночку ему пришлось тяжело. Холмы Тары долго были беззащитны, пока Охотник не лег на Жертвенный камень и не стал Королем.

— Где его сейчас носит, вот что хотелось бы мне знать, — сказала королева, которая скачет в Охоте.

Словно отвечая на ее слова, снаружи поплыл тягучий низкий звук, похожий на вой далекой сирены где-то в тумане.

— Вот и ответ тебе, королева, — сказал Тис, и добавил для Джил. — Это охотничий рог Короля.

Девушка кивнула. Она слышала уже этот звук, тогда в лесу на краю болота. Но откуда бы ей знать, как звучит охотничий рог. Тем более — охотничий рог Короля. Невольно Джил подумала, что, если бы тогда она оказалась чуть удачливее, может, не было бы всех этих блужданий по лесу и холмам. Но какая там удача, если ее прокляли и пообещали горечь, что бы она ни делала.

Джил торопливо пригубила золотистый сидр. И снова почувствовала на себе внимательный взгляд Скачущей-в-Охоте, тяжелый, почти не человеческий. Где-то лаяли собаки и ржали лошади, перекликались голоса.

Когда высокий мужчина вошел в покой с очагом, Тис первым дернулся встать, уступая ему стул возле очага. Тот остановил его коротким жестом. Склонила голову сида Шиповник. Худое лицо королевы, которая скачет в Охоте, осветилось улыбкой.