— Хватит! — неожиданно крикнула старуха. Свеча дернулась. — Или ты не видишь, какой я стала теперь? Или не винишь меня в этом?

— Тебя обманули, Марха, — устало проговорил собеседник ведьмы. До предела напрягая глаза, Хастингс сумел разглядеть в темноте более темный силуэт. — И сестры твои обмануты.

— Сейчас ты скажешь, что можешь спасти нас, — хриплый старушечий смешок заставил Бена поморщиться. Воронья ведьма стояла совсем близко, при желании он мог бы дотянуться сквозь прутья решетки до ее юбок.

— Нет, не скажу. Это не в моих силах. Ни вернуть юность тебе, ни твоим сестрам — то, что отдали они. Почему сестры послали тебя сюда, Марха?

Марха. Старуху звали Марха. Бен беззвучно покрутил это имя на языке, пытаясь сообразить, дает ли ему какое-то преимущество это знание. Должно было, настоящие имена сидов всегда несли в себе силу.

— У твоих королев есть и другие дела.

— Расскажи мне. Они ищут девушку?

— Моя средняя сестра отправилась за ней. И даже если она не сумеет догнать ее в дороге, брат наш не откажет ей в просьбе.

— Я слыхал, ваш брат взял себе жену, и она по крови человек. И говорят, заступается за своих родичей.

Бену пришлось прикусить язык, чтобы не выругаться в голос. Он знал только одну женщину, которая заступалась за людей, оказавшихся в беде на Другой стороне. И к ней он оправил Джил. А теперь выходило… Странно выходило.

— И говорят, носит дитя, — тихо добавил узник.

Марха покачала головой:

— Хотели, чтобы я пошла за девчонкой. Но я устала. Я так устала. Я бы могла забрать у нее юность, сделать такой же морщинистой и уродливой, как я. Но присвоить ее молодость себе я не могу. Разве что на несколько ударов сердца. Я уже делала так раньше.

— Я знаю, — отозвался мужчина и закашлялся. — Мне так жаль, Марха.

— О чем тебе жалеть? — в голосе вороньей королевы Хастингсу померещилась горечь.

— Что я не могу вернуть утраченное. Ни одной из вас.

Свеча качнулась. Еще несколько долгих мгновений Марха стояла неподвижно, потом развернулась и пошла прочь.

Когда одинокий огонек окончательно растаял в темноте коридора, Хастингс решился подать голос:

— Эй, — негромко позвал он. — Здесь есть вода. Я могу попробовать во что-то набрать.

— Дай им шанс, — со смешком отозвались из темноты. — Я не умру от жажды, если тебя страшит коротать время в компании трупа. Королев и Королей не так просто убить. И еще сложнее сделать так, чтобы они оставались мертвыми.

— Да уж, — Хастингс хмыкнул. Кое-что об этом он знал. — А ты, получается?..

— Меня называют Королем-Колдуном, а еще Королем-Вороном. Другие мои имена тебе ни к чему.

— И не собирался спрашивать, — Бен пожал плечами. У него снова разболелась голова. Ничего удивительно, если учесть, сколько времени он провалялся в отключке. В животе тянуло от голода, но стоило ли брать то, что принесла ему воронья ведьма, охотник на фей не был уверен. Гораздо больше его занимало другое.

Бен помолчал немного, пытаясь подобрать слова, потом спросил:

— Вороньи королевы. Они сестры Короля-Охотника?

— Да. И мои жены. Чужое могущество оказалось слишком тяжело для них.

Бен задумчиво почесал заросший щетиной висок. Такой расклад ему не нравился. Но вместо того, чтобы сказать об этом, охотник проговорил:

— Что с ними случилось?

— Их обманул Индомнах, чародей фоморов.

Король-Ворон закашлялся и замолчал. Вытягивать из него слова Бен не стал — понимал, каково говорить мучимому жаждой. Но тот, прокашлявшись, заговорил снова:

— Ты знаешь, что такое Горькая чаша?

— Да. Я принес ее княжне Кианит.

— Она давно хотела получить ее, и я догадываюсь, для чего. Теперь это не так страшно, как было прежде, тогда, когда Чашу только создал Индомнах.

Хастингс подобрался и придвинулся ближе к решетке. Задел случайно сверток, принесенный Мархой. Подумал, и все-таки подхватил его, но разворачивать не стал.

— Чаша забирает ту плату, которую ты готов отдать. У Мархи она забрала юность, — продолжил сид. — И отчасти — рассудок у них троих.

— Зачем? — света из дыры в потолке едва хватало, чтобы видеть прутья решетки и свои собственные руки, но охотнику на фей показалось, что он различает какое-то движение в камере напротив.

— Эта история не из тех, которые можно рассказать быстро. Но времени у нас достаточно.

Бен кивнул. И снова подумал про Джил, которая сейчас брела в одиночестве через холмы Другой стороны. А по ее следам неслась воронья ведьма, будь она неладна. Хастингс зло сжал кулаки. И строго запретил себе думать о том, что земли Короля-Охотника и королевы, которая скачет в Охоте, могут быть опасны для Джил.

Однако, вопреки собственным словам, Король-Ворон замолчал. Бен не стал его окликать. Он прикрыл глаза, давая себе отдых. Как назло, снова напомнил о себе голод. Хастингс заставил себя еще раз добраться до воды и напиться. Он помнил, что без еды человек может обходиться достаточно долгое время. Кажется, месяц или что-то вроде того.

— Можешь есть, — хриплый голос из темноты заставил Хастингса вздрогнуть. — Отравы здесь нет.

— Есть вещи худшие, чем отрава, — отозвался он. — Мне и так пришлось пить воду.

Бен замолчал. Потом подумал и спросил:

— Почему они не дают тебе воды и заточили здесь?

— Потому что мертвый Король опаснее, чем живой, но пленный. Все мы умирали на Королевском камне, и только двое из нас — еще раз после того. Сколько времени мертвым во второй раз был Король-Охотник, ты знаешь. Что до Королевы Ущелий, единственной, которая не возвратилась к жизни… Я не мог бы поклясться, что она окончательно мертва.

— Как ее убили?

— Ее убил Индомнах, чародей фоморов. Это имя часто можно услышать, если говорить о скверных вещах. Мои жены старательно распаляли ненависть Королевы Ущелий и ее гордость. Никто из гвиллионов не вышел сражаться за ту, кого они прежде называли своей княгиней. Напоследок Королева Ущелий прокляла их. Но это другая история. И если позволишь, я теперь замолчу.

— Я могу как-то передать тебе воду, — хмуро проговорил Хастингс. — Черт. Да можно намочить любую тряпку!

— В этом нет нужны. Жажда мучит меня, но не так, как мучила бы человека. А мне нужен ответ на один довольно простой вопрос, и я его получу.

В наступившей тишине Хастинг услышал, как звякает поодаль чужая цепь. Зачесалось запястье под собственным железным браслетом. Бен скрипнул зубами. Положил сверток с едой возле самой решетки, так и не развернув грубую холстину.

Медленно наливалось светом небо в проломе. Какое-то время охотник на фей разглядывал серое пятно почти с надеждой, потом с отвращением дернул тянущуюся к стене цепь. Крюк, к которому она крепилась, сидел в каменной кладке крепко.