— Жена работала?

— Работала, конечно. Тогда мы нормально жили, даже на машину накопил. Неожиданно все произошло… как снег на голову…

— Несчастья всегда приходят неожиданно.

— Это верно. Пришла беда — отворяй ворота.

— А меня с работы выгнали, — сказала Полина.

— Как выгнали?

— Очень просто. Хозяин про меня в газете прочитал и на дверь показал.

— Не имеет права, сволочь! — выругался Пилюгин.

— Может, прикажете мне с ним судиться?

— А как же ты? На что жить-то будешь?

— До суда проживу. А там государство кормить будет, — усмехнулась Полина. — Так что мое будущее обеспечено — тревожиться не о чем.

— Тьфу ты, черт! — выругался Пилюгин. — Вот видишь? А ты упрямишься, сама себе жизнь усложняешь.

— Хватит об этом, а? О своих делах думай…

Когда они пришли в квартиру, врач, молодая женщина в белом халате, уже закончила осматривать маленького Мишку и складывала в чемоданчик стетоскоп, какие-то трубочки и маленькие бутылочки. Рядом с ней стояла заплаканная Галка. А на кровати лежал уже завернутый в простынки и одеяло Мишка.

— Я так понимаю, вы отец мальчика? — спросила врач.

— Правильно понимаете, — ответил Пилюгин. — Что с мальчиком?

— Да ничего страшного. Простуда. Небольшая температура. Я там оставила лекарства, жаропонижающее и от простуды, и вашей дочери все объяснила — сколько принимать и когда. Мальчик хороший, крепкий, через пару дней будет здоровенький.

— Спасибо, доктор, — с облегчением произнес Пилюгин и посмотрел на Галку. Вид у девочки был измученный.

— Если что — звоните. Телефон я оставила.

— Спасибо, доктор, — повторил Пилюгин.

— Спасибо, доктор, — сказала Полина и сама смутилась своих слов.

— А если он опять плакать будет? — спросил Пилюгин.

— Не будет. Я ему жаропонижающее дала. У него от температуры головка болела, вот он и плакал. Вы давно грудью его не кормите? — обратилась врач к Полине.

— Я? — растерялась Полина. — Да я…

— С рождения не кормит, — поспешно сказал Пилюгин. — У нее молоко пропало.

— Смесями не перекармливайте. Он часто отрыгивает?

— Часто, — сказала Галка.

— Потому что перекармливаете.

— А если он плачет, просит? — спросила Галка.

— Ничего, потерпит. Соску дайте — он сразу успокоится. Пусть как следует проголодается.

— Гулять с ним можно? — спросила Галка.

— Почему же нельзя? Только оденьте потеплее, — улыбнулась доктор. — Ну, до свидания.

— Еще раз спасибо огромное, доктор, — сказал Пилюгин, закрыл за врачом дверь и посмотрел на Галку: — Ну что, Галчонок, натерпелась?

— Да уж… — буркнула Галка и пошла на кухню.

— Она с ним гуляла? — тихо спросила Полина.

— Галка, ты с ним погулять не успела?

— Когда? Он с утра орать стал, — отозвалась Галка из кухни.

— Тогда я, может, погуляю? — предложила Полина.

Она сидела на лавочке, курила и задумчиво смотрела на спортивную площадку, огороженную невысоким деревянным забором. Уже темнело, но подростки все еще играли в баскетбол, с криками носясь по площадке.

Полина достала мобильник.

— Витя, это мама. Ты где? Дома? Ты знаешь, я тут задержусь немного… Ты себе приготовь что-нибудь. Там яйца в холодильнике лежат, колбаса… Ну, я тут… у Пилюгиных… ну да, с маленьким Мишкой гуляю. Чего ты смеешься, дурной? Надо же помочь людям. Ты же помогал, а теперь мне вот пришлось. Когда я тебя ругала? Перестань, Витя, любишь ты над матерью издеваться… Куда? Сюда? К Пилюгиным? Ну, не знаю… Ну ладно, приезжай… вместе потом домой поедем… Да не буду я ругаться, почему я должна ругаться? Ладно, хватит, приезжай!

Полина заглянула в коляску. Малыш спокойно спал. Она долго смотрела на него, улыбаясь, потом села на лавку и глубоко задумалась. Из подъезда вышли две пожилых женщины, уселись рядом, молча оглядели Полину, но ничего не сказали.

После ужина они играли в карты. В углу светился экран телевизора, но звук был выключен.

— Ходи, Галка, чего ждешь? — нетерпеливо говорил Пилюгин.

Галка положила карту, Пилюгин тут же накрыл ее своей, следующей бросила карту Полина. Витька замешкался. Ему было неудобно держать все карты в одной руке, и он разложил их в ряд на столе и теперь открывал одну за другой, соображая, какой пойти. Култышкой он придерживал карты, пытаясь правой рукой подцепить нужную. Остальные терпеливо ждали. Витька наконец взял карту, перевернул ее и положил на остальные.

— Моя взяла! — обрадовалась Галка и сгребла взятку, подвинула к себе.

— Я не ту карту положил… — потупившись, сказал Витька.

— А глаза у тебя для чего? — вскинулась Галка. — Не видел, чем ходил?

Витька обиженно посмотрел на мать, потом на Пилюгина и вдруг выронил карты. Они рассыпались по полу, и Витька полез под стол собирать.

— Ой, Вить, какой ты косорукий! — воскликнула Галка.

— Ты думай, когда вякаешь… — тихо сказал Пилюгин.

— А чего я такого сказала? — обиделась Галка.

Витька, пыхтя, вылез из-за стола, бросил карты на стол, сказал:

— Извините, я не буду играть. У меня не получается, — и быстро ушел из комнаты.

— В кого ты такая грубая, Галка? — спросил Пилюгин. — Тебе обидеть человека ничего не стоит.

— Он что, на меня обиделся? — удивилась Галка.

— Нет, на меня. У него же руки нет, ему трудно с картами разбираться, тебе непонятно, да?

— Но я совсем не хотела его обидеть, папа! Я же нечаянно, Полина Ивановна, — чуть не плача, отвечала Галка.

— За «нечаянно» бьют отчаянно, — сухо проговорил Пилюгин. — Иди и приведи его обратно, слышишь? Не то я на тебя обижусь. Серьезно обижусь.

— Ой, да пожалуйста! — Галка встала и вышла из комнаты.

А Валерий Чистов прогуливался возле дома, где жили Полина и Витька. Стоял уже глубокий вечер, и многие окна светились тепло и уютно, но окна Полины были черны.

Валерий посмотрел на часы, закурил новую сигарету и снова медленно пошел вдоль дома, опустив голову и пиная ногой камушек. Неподалеку у обочины тротуара стоял его джип. Валерий забрался в машину, откинул сиденье, вытянул ноги и закрыл глаза…

Полина спала в одной комнате с маленьким Мишкой. Вернее, не спала, а лежала в кровати, глядя в потолок. Рядом стояла коляска, в которой сопел малыш. Время от времени Полина приподнималась в кровати и заглядывала в коляску.