В 18.20 на связь с Седовым неожиданно вышел майор Гранов. Командир группы ответил:

— Слушаю тебя, майор!

— Срочная информация, Седой! В посольство кто-то подбросил записку, имеющую отношение к Хатиму.

— Записку? И каким образом можно подбросить вам записку?

— Это не столь важно, важно содержание анонимного послания.

— Ну, прочитай, послушаю. Кстати, на каком языке написано послание?

— На плохом английском со множеством ошибок.

— Читай!

— Значит, так, неизвестный сообщает следующее: «Сегодня ночью, около одного часа или двух часов, к каньону у Кайбака привезут Хазари, Насира и Тамида. Хатим там должен их убить, хотя они ни в чем не виноваты». Ну и как тебе содержание?

— Это все?

— Да!

— Странно, кто это такой осведомленный проявил себя и что толкнуло его на это?

— По-моему, я догадываюсь, кто этот доброжелатель.

— И кто?

— Ты помнишь, что Хатим заимел наложницу?

— Конечно, она и сейчас в Ак-Табазе.

— Так вот, ее отец Абдурахман в свое время привлекался англичанами для строительства казарм. Он знает английский язык как раз настолько, насколько неграмотно написана записка.

— Она написана от руки?

— Да.

— Это не доказательство. Зачем старику закладывать Хатима, которому он продал свою дочь.

— Мы не знаем, как прошла эта сделка.

— Хорошо, пусть будет Абдурахман. Откуда он может знать в таких подробностях о ближайших делах Хатима?

— Через дочь.

— Ерунда все это, майор. Хотя… в переговорах… погоди-ка, — Седов повернулся к Лерою: — А ну-ка выведи на монитор текст переговоров Мирзы с Джемалом.

— Момент. Пожалуйста.

Седов прочитал:

— «Слушаю… это хорошо… нет, нет… не сейчас… я понимаю, но у меня свои планы, так что давай-ка на вечер субботы… нет… да… хорошо, отбой». Это первый разговор. И второй: — «Это я! По-прежнему все идет по плану, не знаю… но, скорее всего, все будет хорошо». Так, второй разговор не дает ничего, а вот первый? Хатим настаивает на том, чтобы что-то произошло не немедленно, а в субботу.

— Вот именно, — сказал Гранов, — в субботу вечером. И в записке указывается вечер, точнее, ночь на воскресенье.

Седов проговорил:

— Черт бы побрал этого доброжелателя. Говоришь, им может быть старый Абдурахман?

— Пока это единственная версия.

— А если проверить Абдурахмана?

— Мне сейчас нельзя незаметно уйти из посольства. Вернее, выехать я, конечно, могу, но до Абдурахмана вряд ли доберусь.

— Предлагаешь сделать это мне?

— Седой, решения принимать тебе. Можешь проигнорировать сигнал. Но я бы проверил его. Если записку подбросил Абдурахман, то он пойдет на контакт, убедившись, что перед ним представитель России.

— А если это не он? И вдруг поднимет шум? Представляешь, я спалю своего человека?

— Можно послать к Абдурахману людей Ниврая.

— А если кого-то из них задержит полиция? Здесь же все и всё кругом повязаны. Из полиции информация уйдет Хатиму, тот выйдет на Ниврая, а значит, и на нас. Что в итоге? А то, что группу немедленно раскроют.

Выдержав паузу, Гранов сказал:

— Кажется, я знаю, что надо сделать.

— Что?

— А пошлю-ка я к Абдурахману Анвара.

— Какого Анвара ты имеешь в виду?

— Резервного агента, выведенного из игры разведгруппы Адила Надира.

— Разве он в Афганистане?

— Анвар да. И утром он собирается уехать в Мазари-Шариф. Да, так и поступим. Но тебе, Седой, по-любому проверять информацию.

— Придется! Хатим грозился лично казнить тех, кто убил семью его брата. Уж не их ли должны доставить Мирзе к каньону?

— Очень даже может быть!

— Хорошо. Проверяй Абдурахмана, а я вышлю людей к каньону. Время для этого у нас пока есть!

— Значит, работаем?

— Работаем и держим связь!

— Отбой.

Седов, передав Лерою трубку, прошел в комнату Ниврая.

Тот, лежа на ковре, пил чай.

— Асад! Есть срочное дело.

— Может, сначала чаю?

— Я же сказал, дело срочное.

Ниврай вздохнул:

— Вам нужна машина с водителем?

— Да!

— Никаких проблем. Сейчас здесь Бакир Шахри.

— Хорошо. Пусть будет готов через полчаса выехать в район каньона.

— Каньона? — удивился Ниврай.

— Именно.

— Там что-то намечается?

— Посмотрим.

— Кто пойдет с Шахри?

— С этим делом я разберусь. Выезд в 19.10.

— Хорошо, я предупрежу Бакира.

Седов прошел в комнату отдыха группы:

— Влас, Грач, в штабной отсек.

Офицеры прошли в соседнюю комнату.

Командир группы приказал:

— Через полчаса убываете в район каньона у селения Кайбак. Грачу взять с собой прослушку и спутниковую станцию, обоим по автомату и по два магазина. Задача — до 23.00 занять позиции в непосредственной близости от каньона, предположительно на высоте, что находится восточнее ущелья. Около часу туда должен прибыть Хатим, возможно, с охраной, а также неизвестные боевики с тремя духами, которых, по информации разведки, Хатим намерен убить. Ни во что не вмешиваясь, посмотрите на то, что будет происходить у каньона, запишите разговоры. Работать аккуратно, дабы не засветиться перед Хатимом и его подельниками.

— Зачем же нам тогда оружие? — спросил Грачев.

— На тот случай, если вас все-таки обнаружат и попытаются либо уничтожить, либо захватить. Но вы не должны засветиться. Место стоянки автомобиля определите на месте. Старший подгруппы Влас. Вопросы есть? — спросил Седов и сам же ответил: — Вопросов нет. Свободны, готовьтесь!

В 19.10 ведомый Шахри «Ниссан» с переодетыми в афганскую одежду капитанами Власовым и Грачевым выехал с территории усадьбы Ниврая.

В 21.00 вновь позвонил Гранов:

— Я оказался прав, Седой!

— Записку подбросил Абдурахман?

— По его просьбе мальчишка принес.

— И информацию по Хазари, Насиру и Тамиду ему сбросила дочь Афруза?

— Представь себе, да.

— Откуда она узнала о них?

— Из разговора Хатима с Шади.