— Тоже верно. Можешь осмотреть участок каньона?

— Уже пытаюсь. Есть картинка. Так, что мы имеем? На дне три трупа. О, два живых человека, один за валуном, другой в углублении, за ближним к ним холмом — внедорожник.

— А наших-то видишь?

— Нет! Наших не вижу. Возможно, из-за того, что они продолжают находиться… хотя… секунду… большая часть навеса над террасой разрушена.

— Значит, по высоте ударили из гранатомета?

— Да. И били под плиту, вызывая обрушение.

— Черт. Неужели Власа, Грача и Шахри придавило этой плитой?

— По крайней мере это объясняет, почему спутник не видит станции.

Седов схватил Лероя за плечо:

— Ты мне это брось, слышишь? Брось паниковать.

— Да я не паникую, но вы сами видите… духи есть, машина есть, а наших нет нигде. И нет станции.

— Господи. Опять как в Норвегии?

Валерий присел на стул, достал пачку сигарет:

— Но этого не может быть. Ладно Шахри, даже Влас, но Грач? Он-то не из таких ситуаций выбирался.

Лерой тихо проговорил:

— Я, конечно, извиняюсь, возможно, не следует этого говорить, но ведь и в Норвегии погибли ребята, которые до этого, казалось, прошли все: и огни, и воду.

— Помолчи. И смотри в монитор. Не могли парни погибнуть, понял? Не могли.

А спутник не увидел живых и здоровых, только на время лишенных возможности перемещаться капитанов Власова и Грачева, а также проводника Бакира Шахри, потому что они находились под оставшейся после выстрела частью навеса.

До 8 утра воскресенья капитан Лерой не отрывался от монитора. От него не отходил и подполковник Седов. И надежды уже не было, но офицеры продолжали ждать. Валерий выкурил всю пачку. И когда открыл вторую, Лерой воскликнул:

— Духи уходят от каньона.

Седов отложил пачку, присел на стул рядом с компьютером:

— И что? Они-то уходят, а вот…

— Духи сели в машину, — продолжал доклад Лерой, — поехали, а на высоте… есть, командир, — закричал французский капитан так, что разбудил Аппеля в соседней комнате. — Есть!

— Что есть? — нагнулся к монитору Седов.

— Смотрите, вот они!

На экране появились три фигуры, начавшие отход от высоты. Лерой приблизил картинку:

— Ну вот они, Влас, Грач, Шахри. Я понял, они находились под уцелевшей частью навеса, поэтому спутник не видел их. Однако спутник до сих пор не видит станцию. Может, она попала под обвал. Но парни живы.

— А я чего тебе говорил? Живы они.

В отсек заглянул старший лейтенант Аппель:

— Что произошло? В Кабуле военный переворот? Или американцы прекратили эвакуацию?

— Влас, Грач и Шахри живы, — воскликнул Лерой.

— А что, они должны были погибнуть?

Седов ответил ничего не понимающему Аппелю:

— В том-то и дело, Ганс, они не могли погибнуть. И гляди, вон они.

— Ну и что?

— Э-э, Ганс, иди спать.

— Да какой спать, уже девятый час.

— Да? Ну и ладно. Хакер, сильно устал?

— Нормально, я прослежу за ребятами. У них теперь один выход, идти к Ак-Табазу и в зоне действия радиостанции «Призрак» попытаться связаться с Беком, чтобы тот сбросил информацию нам.

— Давай. Я выйду, подышу свежим воздухом. Накурено здесь до невозможности, хоть бы кто-нибудь окно открыл, что ли?

— Так кто накурил-то? — посмотрел на Седова Лерой.

Валерий улыбнулся:

— А это теперь совершенно неважно. — И он вышел из отсека.

Аппель поинтересовался у Лероя:

— Что произошло-то?

— Потом расскажу, а сейчас приготовь, пожалуйста, кофе. Побольше и покрепче. Я не могу отойти от аппаратуры.

— Памперсы не принести?

— Неси, если есть!

— Значит, кофе. Сделаю. Только потом все расскажешь мне.

— Договорились.

Седов, куря во внутреннем дворе, прикинул:

«От каньона до Ак-Табаза чуть более сорока километров. Это час езды на внедорожнике по ущелью и горным дорогам. В зону же действия портативной станции Озбека Власов и Грачев войдут еще раньше, минут через пятьдесят. Да, сбросить запись разговоров они не смогут. Сразу не смогут, но ситуацию прояснят. Расскажут, что видели у каньона. А там, судя по гранатометному обстрелу, происходило нечто неординарное. Ну, что ж, час не так уж много времени по сравнению с ночью ожидания, которая, к счастью, уже позади».

Но не все происходит так, как мы планируем.

В 8.30 подгруппа Власова вышла к машине.

— К Ак-Табазу? — спросил Бакир Шахри:

— Да, — ответил Власов, — необходимо как можно быстрее войти в зону действия радиостанций Р.10, а это значит, сблизиться с позициями первой разведгруппы до десяти километров, чтобы связь был устойчивой.

— Нам потребуется от силы час, — заверил Шахри.

Офицеры отряда «Z» и их афганский проводник сели в «Ниссан», и Шахри поехал к выезду из оврага. По плато автомобиль благополучно прошел чуть более километра. И тут произошло то, чего предвидеть никто не мог. Увеличив до возможной скорость автомобиля, Шахри не заметил камень в кустах. «Ниссан» налетел на него. Автомобиль бросило вправо, и он угодил в небольшую, но глубокую яму. От удара и водителя, и спецназовцев бросило вперед. «Ниссан», накренившись корпусом, встал.

— Что такое? — спросил Власов.

— Ай, шайтан, я видел яму, но не видел камня. Прижался левее, чтобы обойти эту проклятую канаву, но… угодил прямо в нее.

— Надо вытащить автомобиль и продолжить движение. Все к машине.

Выйдя из «Ниссана», офицеры и Шахри поняли, что на автомобиль они больше рассчитывать не могут.

— Черт! Черт! — ударил ногой о покрышку Грачев. — И что за невезуха? То дух какой-то ни с того ни с сего бьет из гранатомета и едва не хоронит под плитой, то пара духов пасет высоту. Ушли, казалось бы, все, спокойно иди до Ак-Табаза и даже до Кабула. Ан нет, попадается камень на дороге и, как назло, яма. В результате выворачивает ступицу.

Власов проговорил:

— Давненько так не везло.

Он взглянул на Грачева, улыбнулся:

— А все оттого, что кто-то из нас нагрешил перед выездом.

— Ты на кого это намекаешь, Влас? — прищурил глаза Грачев.

— Да что ты, ни на кого. Просто так в народе говорят. Если что-то не пойдет с утра, значит, кто-то грешен. Вот господь и не дает удачи.

— Я понял, но с Наимой у меня ничего не было. И быть не могло, ясно?