Люцифер водил руками по моей голове, ритмично двигался, словно бы тут играла музыка. Подняв взгляд, я заметила на его устах улыбку. Ту самую, как на выступлении. а может, и нет? Мне было все равно.

Хотелось лишь одного — продать душу хозяину ада лишь за то, чтобы этот полет никогда не закончился, а мир и дальше оставался где-то далеко, вне досягаемости мыслей и чувств.

Я вцепилась пальцами в упругое тело Зарова, продолжая ласкать его возбужденную головку. То впускала его в себя, то выпускала, то дразнила, легонько прикасаясь кончиком языка.

Самолет еще пару раз тряхнуло, но это было в кайф. Даже если он сейчас рухнет и мы разобьемся — то так стоит умереть.

Влажное тело Люцифера, его упругий торс, запах. черт, за это точно стоило умереть. С каждой секундой мы будто бы становились единым целым, рушили все возможные преграды, отдалялись от всего сущего. С каждой секундой сердце билось сильнее, а нервы натягивались как струны.

Почему это все должно закончиться?

Обжигающе горячая струя брызнула в горло. Я подняла взгляд, посмотрела за закрывшего глаза в наслаждении Зарова и проглотила его семя. В этот момент внутри меня словно взорвался вулкан. Я хотела еще и еще…

А затем внезапно остыла.

Демон покинул меня и я застыла в ступоре, не зная что говорить и что делать. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга, будто не понимали, что происходит.

— Как тебе на вкус моя рыба? — Люцифер первым нарушил молчание.

— Не очень, — ответила я. — Безвкусная какая-то.

— Многим нравится, — сказал он, прикоснувшись к моей груди и я стиснула зубы от боли. После этого Люцифер поднял меня на руки, уложил на кровать.

— Вкусы, запахи, внезапное возбуждение? — спросил он.

— Да, — закивала я. — Тут слегка чем-то воняет. Только не говори, что подсыпал мне какой-то дряни.

— Нет, не подсыпал. По-моему ты беременна.

Да ладно, не может этого быть…

Хотя почему нет? Сексом мы занимались, противозачаточными средствами не пользовались. Вот, на тебе…

Осознав это я застыла в ступоре. Смотрела то на Люцифера, то в чернеющий иллюминатор, но на встроенную в потолок круглую лампу. Вслушивалась в тихий гул двигателей самолета. Чувствовала то невыносимый жар, то пронзающий холод.

И что теперь делать?

Всматривалась в Люцифера, ожидая хоть какой-то реакции. Что он подумает и решит за меня. Но Заров отошел в сторону, налил себе коньяка, опрокинул стакан.

— Теперь уж точно не подвергай себя опасности и меньше нервничай, — сказал он. — А пока что давай поспим. Мы оба устали.

Конечно же, все предстояло проверить и перепроверить, но если это правда, то что тогда? Откуда мне знать, что Заров не передумает, и не откажется от меня? Я толком не знала Люцифера, не понимала, что у него на уме. Да и сейчас он не выразил никаких эмоций, просто констатировал. Таким тоном говорят о революции в далекой банановой республике или о новом фильме, но не о том, что он стал отцом!

Будто сам не определился, рад он этому или нет!

Вдруг в мире есть уже несколько десятков маленьких Заровых от разных матерей? При его постоянном желании заниматься сексом и наплевательстве на безопасность — вполне возможно.

Даже если он примет ребенка, не значит, что примет вместе с ним меня. И что тогда?

Не верила я, что Люцифер Заров схватит меня и потащит под венец. Да и если это случится — его ненавидят по всему миру. Как будут относиться к его отпрыску?

Самые разные, местами абсурдные кружились в голове, сменяли одна другую как разноцветные стеклышки калейдоскопа, сердце учащало ход, во рту пересыхало.

А что, если это не его ребенок?

Я была в расстройстве, я не думала, и не следила за тем, кончил Михаил или нет! Черт! Если ребенок не его…

Я даже боялась об этом подумать.

А если просто прервать беременность? Пойти в первую попавшуюся клинику и…

А смогу ли я? Не знаю.

Самолет снова слегка затрясло, заставив меня подпрыгнуть. Голова слегка закружилась, веки потяжелели. И вправду, не помешает поспать. Я откинулась на диване, постаралась просто ни о чем не думать. Конечно, это было трудно, но сон с уверенностью брал свое.

Спустя миг я брела по лесу сама не зная куда. Лес был необычным — слишком правильным. Деревья одинаковой высоты, одинаковая кора на них, одинаковые, как сделанные под копирку листья, ровная, будто кем-то остриженная трава под ногами и гробовая тишина. Ни птиц, ни шума ветра, ничего. Как будто слух отняло.

Я шла вперед, всматривалась вдаль, пытаясь рассмотреть там непонятно что или кого. Тут же меня позвали со спины, заставив обернуться.

Впереди стоял человек в сером балахоне с капюшоном, под которым не было видно его лица, но я чувствовала — он смотрит на меня. Он сделал шаг ко мне, пробормотал что-то неразборчивое, обошел вокруг, осмотрел меня, будто удостоверялся, что со мной все в порядке.

— Тебе он нужен? — спросил человек.

— Кто? — я сразу же подумала о ребенке.

— Люцифер. Он сегодня тут, завтра там, а послезавтра кто-то из его врагов доберется до него. Это произойдет рано или поздно и он это знает.

Я не нашлась что ответить, а он все продолжал:

— У его врагов будет лишний рычаг для давления. Пока ты с Заровым, твой ребенок в опасности.

Я не могла говорить, хоть хотела…

…хотела кричать. Выть не понимая от чего и почему.

— Представляешь себе как растить ребенка с Люцифером Заровым? Да, он наймет кучу нянь, воспитателей, учителей, врачей и еще Бог весть кого, только папу с мамой не купишь за деньги. Представляешь Люцифера Зарова, нянчащегося с детьми?

Земля затряслась. Прямо возле моей ноги поползла трещина, трава посыпалась в стороны, деревья изгибались, словно кланялись, ломались, выпрыгивали из земли с корнями, но меня это почему-то не пугало.

— Уходи от него…

— Уходи!

— Ухо-о-оди!

Голоса кричали, шептали, извивались, нарастали и затихали. Они то обращались в монотонный гул, то становились четкими. А земля под ногами тряслась и трещала. Деревья падали, трава на глазах желтела, усыхала, рассыпалась в пепел, даже небеса тряслись. Я испугалась, но пошевелиться не могла. Весь мир рушился, мне оставалось лишь за этим наблюдать.

Трещина прошла под моей ногой, хищная пасть земли разошлась в стороны и я увидела ад. Огонь, лаву, реки из крови, существ в мешках на головах, ходящих по кругу. Слишком худые, как для людей. Их конечности неестественно изгибались во множестве уродливых суставов. Над всем этим возвышался Люцифер. Он, одетый в длинный до пят белый плащ с поднятым воротником, усмехался, как тогда, когда был на сцене — искренне, по-настоящему.