капитан. От удара его швырнуло и перебросило через стол. Он пытался вылезти и встать, но ему все еще мешали обломки стульев, на которые он рухнул.

— Черт меня побери! Да, что же это за хреновый день сегодня!

В этом момент в каюту влетел старший помощник.

— Капитан, ганзейский флэт «Леопольдус Примус» таранил нас по касательной, они атакуют и готовятся к абордажу! (прим. флэт тип парусного корабля)

— Разберись с ними, никого не жалеть. Всех до единого немца за борт кормить рыб! — Алехандро, наконец смог подняться и выбраться из-за стола

— Я сейчас приду.

Мы с Аартом переглянулись.

— Можете на нас рассчитывать, отложим споры на время. Разберемся позже, — я развернулся и направился к выходу, ведущему на килевую палубу в конце корабля.

Аарт последовал за мной.

Он крикнул Себастиану и Андреасу, те выскочили из кают компании с обнаженными клинками.

Килевая палуба представляла из себя просторную деревянную площадку, размещающуюся над нашими и капитанской каютой, а также над кают-компанией.

Мы с Аартом влетели на нее и моему взору предстала картина рукопашной битвы.

«Леопольдус» стоял к нам правым бортом, его нос был развернут в сторону нашего киля.

Сомнений больше не было.

Гамбургские моряки атаковали наш корабль. Они уже перебросили крючья и подтянули свой корабль к нашему правому борту.

По канатам стремительно карабкались три десятка ганзейских моряков на подмогу тем, которые уже сумели перебраться на наш борт и бились на всех трех палубах.

Нападающие делали это весьма успешно несмотря на почти двукратный численный перевес обороняющихся.

Оттеснив на пару метром наших моряков от правого борта, немцы тем самым позволили перебираться на наши палубы все большему количеству своих.

Фактор внезапности сыграл врагу на руку.

То тут, то там в шуме сражения, разносилась ругань, крики, стоны, звон клинков.

Иногда я видел короткие вспышки и облачка порохового дыма от выстрелов из пистолей.

В общей заварухе мы с Аартом, Себастианом и еще несколькими матросами с нашего галеона, пока не видели свободных немцев. Мы ждали очередной партии, чтобы окунуться в гущу драки.

— Почему молчат их пушки? — я посмотрел назад, но так и не увидел капитана Алехандро Сантяго.

— Им нужен корабль, и мы. — Аарт указал блеснувшей на солнце шпагой на немца, которого мы проучили в таверне Папа Пай. Тот командовал абордажными командами, готовящемся перелазить к нам с своего борта.

— Себастиан, оставайся с Аартом и прикрывай его. Сам не суйся со своей рукой, — я указал на его повязку, — Андреас, погнали. Раз они хотят нас — они получат нас!

По дороге я выхватил два тяжеленых пожарных топора, вдетых в быстросъёмные крепления из чёрного железа.

Один из них я передал Андреасу.

— План такой: я рублю абордажные канаты, ты прикрываешь мою спину.

— Встретимся на том свете, — прокричал мне в спину невозмутимый кузен. Я не оборачиваюсь показал ему средний палец левой руки. Матросы рядом с Аартом и Себастианом рассмеялись.

Разогнавшись, я ловко проскользнул по правому парапету кормовой палубы и зацепившись свободной рукой за длинный шпангоут — канат, свисающий сверху, сильно ототкнулся ногами.

Я описал в воздухе дугу над лезущими на абордаж и приземлился аккуратно за спинами их друзей, бьющихся с матросами с нашего корабля.

Я замахнулся топором и принялся за дело.

Канаты с перемещающими на них людьми рубились легко. Под ликование и одобрительные возгласы своих, я успел разрубить шесть канатов и сбросить в море человек десять.

Описывая дугу, они пытались удержаться на них. Но влекомые силой тяжести, стукаясь со всего маха о борт своего же корабля, падали в холодную морскую воду.

Один из тех немцев, что бился обернулся на крики и увидел меня. Я по-мальчишески улыбался ему от удовольствия. Словно нашкодивший ребенок, не знающий пока наказания и ожидающий реакции своего воспитателя.

В руках он держал абордажную саблю, разгадав мои намерения он бросился на меня. Пока он приближался я успел перебить очередной канат.

Противник сходу сделал большой опасный выпад

Его сабля просвистела в миллиметрах от моей кисти.

Ого! Так можно и без руки остаться. Я откинул топор, он был слишком тяжелым чтобы отбиваться им от сабли, сделал несколько шагов назад и грациозно выхватил свою рапиру.

Это разозлило немца.

В следующее мгновение мне пришлось уворачиваться отскоком от удара саблей сверху. Это немец напротив был очень проворен. Следующий удар в мое плечо я попытался парировать по диагонали рапирой, но к несчастью для меня, она обломилась.

Блин, я стоял с обрубком клинка в руках. Меня это не напугало, но скорее дезориентировало. Немец не мешкая совмещал попытки выбить остатки рапиры из рук со стремительными уколами. Я быстро отступал и не видя ничего сзади споткнулся о канат на палубе.

Падая я видел, как он быстро перехватил саблю из прямого положения в обратное — теперь клинок свисал у него под кулаком, а навершение рукояти находилось над большим пальцем. Так держат нож при ударе сверху.

Он направил острие мне в солнечное сплетение чтобы пригвоздить меня к палубе.

Я приготовился отбивать удар голыми руками, но увидел всего лишь тень, пролетевшую коршуном справа и сбившую с ног моего врага.

Андреас, схватившись за второй обрубок каната описал длинную дугу и ударом обеих ног выкинул моего противника в гущу дерущихся.

Он помог мне подняться, подхватил выброшенный мною топор и снова передал его мне.

Мы продолжили рубить пеньковые абордажные тросы уже вдвоём

На последнем из канатов, вдруг, я почувствовал толчок в спину ужасной силы. Кто-то отвесил мне мощнейший удар сапогом сзади. Чтобы не свалиться за борт, я выронил топор в воду и схватился рукой о натянутый абордажный канат. Он был разрублен наполовину. И оставался единственным тросом, связывающим немецкий корабль с нашим галеоном.

С следующее мгновение качка на море развела корабли.

Канат лопнул и меня вытянуло за борт. Я с размаху долбанулся корпусом о борт ганзейцев, но сумел удержаться, держась обеими руками

Я посмотрел вниз. Мне совершено не улыбалась перспектива поплавать и утонуть в студеном декабрьском море.

Я стал подтягиваться. Мои сильные руки, помогли мне в этом.

Я почувствовал, что меня и еще одного моряка, держащего за канат выше, вытягивают вверх.

Я еще раз посмотрел вниз и решил, что попасть в плен или быть убитым на палубе Леопольда во сто крат предпочтительнее, чем пойти ко дну от судорожного паралича, вызванного ледяной водой.

Когда меня поднимали, я успел заглянул за борт нашего корабля корабля. Несмотря на то, что нам с Андреасом удалось перерубить канаты и остановить абордаж,