Никто не имел значительного перевеса. Ганзейцы сражались грамотно и отчаянно.

Я заметил, что и Аарт, и Себастиан успели вступить в бой на залитой кровью палубе.

Меня втащили на палубу немецкого флэта.

Тот самый матрос с жидкой бороденкой, проученный в трактире у Папы Пая истерично приказал схватить меня за руки.

Он был боцманом, и все подчинялись его командам. Я заметил у него на голове окровавленную повязку.

В области левого уха у него растеклось красное пятно.

Ах вот чье ухо выбросил Аарт из иллюминатора ранее утром.

Ганзейцы пришли мстить и забрать корабль доктора Лиона в качестве компенсации. Они как-то узнали, что мы на борту. Кто-то им стуканул. Уж не старикашка ли лоцман?

— Люди доктора убили пятерых наших! Проклятый китаёза! — прорычал мне боцман Ганс Хайдеггер, — вы заплатите кровью и кораблем!

К тому времени меня уже схватили и держали за руки по три человека с каждой стороны. Я понял, что пока дергаться бесполезно. Я был безоружен, вокруг одни враги. У них было численное превосходство.

Боцман подошёл, приставил мне свой нож к горлу, разглядывая мое лицо с близкого расстояния.

— Кричи своим! Проси о пощаде! Пусть немедленно остановятся и сложат оружие!

Из его рта доносилось зловонное дыхание. Меня чуть не стошнило. «Да, желудок не твоя сильная сторона, Девитт», — подумал я и сморщившись от отвращения и отвернулся.

Уже в который раз моей жизни угрожала серьезная опасность. Смерть ходила рядом, я чувствовал ее взгляд на себе. Но я не видел проносящейся мимо киноленты, из прожитых дней. Люде же рассказывали, что человек видит такое перед смертью.

Теперь я знал.

Фигня это все. Никакая жизнь не проносится мимо перед глазами.

Он продолжил.

— Мы все равно захватим корабль, — не поворачиваясь он указал рукой на матросов, вяжущих новые абордажные канаты к тройным крюкам-кошкам, — Я знаю ты важная птица! Тебя послушают.

— Их шпрехе нихт гуд дойч! Ай донт анестенд ю! — я постарался улыбнуться ему как можно более дерзко.

(нем. Я плохо говорю по-немецки! анг. Я не понимаю вас)

Когда он произнес слово пощада, я вспомнил про неспящего, спасенного мною.

Его пример подбодрил меня и придал невероятно много сил.

Если бы я думал о ком-то, кто был известен мне по фильмам или книгам, то это не помогло бы мне справиться со своими эмоциями

Но тут, неделю назад, я видел своим глазами живой пример человека, не боящегося смерти. А это две большие разницы.

— Говоришь, не понимаешь по-немецки? Зато я прекрасно говорю по-голландски и по-испански, — все еще держа клинок у моего кадыка он сделал шаг вперед по направлению к нашему кораблю и закричал со всей мочи.

— Ей вы! Клянусь, я сейчас выпотрошу кишки этому соломенному мальцу, — видимо он имел ввиду цвет моих волос, — и скормлю их рыбам. Прекратите сопротивление! Всем, кто сейчас сложит оружие я гарантирую жизнь, тех кто сейчас не бросит драться я выкину за борт, так же как и этого!

Крики дерущихся, звон клинков и стоны раненых заглушали его голос, и я постарался его перекричать. Но все же он был достаточно мощным, чтобы его слышали Аарт, Себастиан и Андреас.

Стоя спиной к своим я повернул голову и прокричал:

— Мочите их братья! Увидимся в аду!

Не то, чтобы мне стало не по себе. Просто досада, что так много не успел сделать.

Потому что ощущение, что я живу последние секунды волной пробежало по моему телу.

Я чувствовал, как ноги на секунду стали ватными, но я старался сделать так, чтобы мое лицо ничего не выражало.

Я еще раз широко улыбнулся и уставился на Ганса Хайдеггера.

Я чувствовал свое превосходство над ним. Хоть меня и держали шесть человек я был сильнее. Сильнее морально.

Это вернуло мне твердые ноги. Хоть я и не сторонник плевков, я смачно сплюнул в сторону врага, целясь в сапоги боцмана.

Мне хотелось продемонстрировать свое презрение к нему и к смерти.

У меня получилось.

Он оглядел меня в последний раз с ног до головы, занес свой нож чтобы ударить меня в живот и внезапно захрипел.

Я даже не успел увидеть, что за тень мелькнула за его спиной, как на его горле появилась сначала тонкая, а потом густая полоса красного цвета.

Боцман Ганс Хайдеггер широко раскрыл глаза, выронил нож и схватился своими руками за вспоротое горло. Из под его бороды во все стороны захлестала кровь.

Дальше, я даже то не то чтобы заметил краем глаза движение плаща — я услышал, как хлопают полы плотной ткани справа.

Внезапно трое пар рук которые держали меня справа обмякли и я ощутил, что она свободна.

Я очумело смотрел на падающие на палубу тела, когда понял, что левая рука так же свободна.

Я чувствовал себя, как во сне. Все происходило так быстро, что мне казалось, что у меня кружится голова. Но это только казалось.

Я резко дернулся влево, чтобы понять, что именно убило тех, кто меня держал. Но в это же мгновение услышал тихий голос:

— Мы в расчете. Я тебе ничего больше не должен.

Теперь я снова посмотрел вправо и увидел глаза неспящего в черном плаще с повязкой на лице. Это был тот самый убийца в которого стреляла Дария и которого я спас.

Я хотел его поблагодарить, но не успел.

Он исчез, испарился в воздухе так же внезапно, как и появился.

Я даже сомневался в том, что его видел.

Но разглядывая корчащегося в предсмертных судорогах боцмана в луже собственной крови у моих ног, я понял, что это не сон и не галлюцинация. Неспящий здесь побывал несколько мгновений назад.

Я мысленно ему поаплодировал. Семь человек за три секунды. Это впечатляло. Он был мастером в своем деле киллера. Спас меня. Выходит, не зря я с ним возился

Но расслабляться было рано, я поднял первую попавшуюся саблю.

Ее достоинства в условиях этого боя было трудно недооценить. Она подходила куда лучше чем сабля. Я стоял один посреди матросов вражеского корабля, которые были обескуражены появлением неспящего не меньше моего.

— Ну что же продолжим? — я помахал саблей и тут же напал на ближайшего ко мне. Мне удалось его ранить в ногу.

Другие придя в себя, ощетинились, и, с озверелыми глазами, бросились на меня. Мне было сложно считать их, я просто отбивался и уворачивался, постоянно маневрируя.

Я старался сделать так, чтобы я дрался только с одним из них, подставляя самого ближнего ко мне