Луч фонарика освещал четырехугольный пограничный столб с гербом Грузии. Два льва, стоя на задних лапах, держали передними щит, на котором был изображен Георгий Победоносец, убивающий змея.

— Дальше нельзя, — сказал Плешивый. — Ушел Писатель…

Ближний Восток. 2013 ГОД

Телефонный звонок застал майора Плешивого в скоростном лифте. В этот раз с ними опять ехала женщина, но уже другая. Она ехала в лифте, когда спецназовцы вошли в него. Женщина была в традиционной национальной одежде, закрывала лицо платком, и видны были только ее большие темные глаза. Причем смотреть на мужчин она избегала. Вышла она из лифта, не доезжая до первого этажа.

— Какие здесь бизнес-леди водятся… — с восхищением сказал старший лейтенант Щетинкин, когда двери закрылись, и цокнул языком. В этот момент майору позвонили. Виктор Сергеевич вытащил мобильник и посмотрел на определитель номера.

— Страгник… — сказал он и ответил: — Слушаю вас, Виталий Борисович.

— Виктор Сергеевич…

— Да-да, это я.

— По вашему заказу. Я связался. Есть такие в наличии. Словно специально для вас готовили. Пять штук. Сразу же отправляют самолетом, с дипломатической почтой. Совпало так удачно, что идет дипломатический груз — значит, без задержки. По моему запросу дали ответ. Причем данные из вашей фирмы. Все подтверждается, можете не сомневаться.

— Я и не сомневался. Это вы сомневались. А я в коллегах уверен. Они у меня всегда надежно работают и никогда не подводили.

— И хорошо. Самолет прибывает через три часа. Я сам поеду с послом встречать. Уже поздний вечер будет. Как вернусь, сразу вам позвоню.

— Договорились. Я буду ждать вас вместе с коллегами в своей комнате. Мы любим вечерком поиграть в шахматы. Если есть желание, прошу как-нибудь присоединиться и испытать свой интеллект.

— Шахматы — это не интеллект. Я видел много людей малообразованных, которые были при этом прекрасными шахматистами. Но за свою жизнь они, кроме «Муму», ничего не прочитали.

— Вообще-то, интеллект — это не университетское образование. Я видел много людей с двумя высшими образованиями, которые интеллектом не блистали. Интеллект — это способность поступать адекватно ситуации, в любых условиях делать правильный выбор. Иными словами, основа интеллекта — это логика. Кто дружит с логикой, тот и обладает интеллектом. Перечитать можно кучу собраний сочинений популистов и философов, но при этом в жизненных ситуациях поступать вопреки логике. Такое часто случается с людьми. Это и есть отсутствие интеллекта. А у нас, к сожалению, это слово обычно понимается под образованностью. Это неправильно. Мы возвращаемся, Виталий Борисович…

Лифт остановился. Виктор Сергеевич убрал телефон, шагнул вперед и, проявляя вежливость, посторонился, пропуская какого-то высокого и крупного европейца, желающего заскочить в лифт до того, как двери автоматически закроются. Европеец сильно задел майора плечом, и Плешивому показалось, что сделал это намеренно. Если бы майор вовремя не посторонился, мог бы после столкновения просто обратно влететь в лифт. Но Виктор Сергеевич не отреагировал на толчок, подозревая, что намечается очередная провокация. Сам европеец, вынужденно притормозивший от столкновения, в лифт не успел и с недовольным видом повернулся в сторону майора, желая, видимо, выяснить отношения. Но тот, улыбаясь напарнику, уже двинулся к выходу вместе со старшим лейтенантом.

Если это и была провокация, она не удалась.

Входные двери раздвигались автоматически при приближении к ним. Спецназовцы вышли и сразу свернули в сторону автопарковки. Капитан Никодимов прогуливался рядом с машиной, заложив руки за спину. В машину он сел только тогда, когда увидел приближающихся товарищей.

Кондиционер включился сразу. «Тойота» за время отсутствия майора со старшим лейтенантом успела нагреться на солнце — не спасали даже опущенные стекла, и потому холодный воздух кондиционера ощущался особо явственно.

— Все в порядке? — спросил капитан, когда Плешивый сел на заднее сиденье, уступив в этот раз переднее Щетинкину.

— Когда выходили из лифта, какой-то громила хотел, похоже, устроить скандал. Но мы его невозмутимо игнорировали. Николай Валерьевич ему даже пинка не дал.

— Блондин? — спросил капитан.

— Блондин.

— В светло-сером костюме?

— Точно. На лацкане какой-то маленький значок. Очевидно, логотип фирмы.

— Этот тип из той «Инсигнии», что за нами по дороге ехала. Они пять минут назад подкатили. Вон там стоят. Рядом со столбом, — кивнул капитан. — Второй тип в машине остался. Наверное, водитель.

— Провокация? — предположил Щетинкин.

— Возможно, — согласился Виктор Сергеевич. — Даже вероятно. Но, если это провокация, у меня возникает закономерный вопрос. Чтобы так вот столкнуться со мной у входа в лифт, нужно знать, что я спускаюсь в лифте. Он словно бы секунда в секунду время рассчитал.

— Это может быть совпадением? — спросил Юрий Владимирович.

— Может. Допускаю подобное стечение обстоятельств. Хотя слишком уж он уверенно мимо меня смотрел. Обычно люди и на посторонних все же посматривают. Просто так, на всякий случай — увидеть, когда встречный прохожий достанет автомат, чтобы тебя расстрелять. А этот стеклянными глазами прямо перед собой смотрел и все и всех сносил своими широкими плечами. Меня в том числе.

— Кстати, — сказал капитан, выезжая с парковки. — Тут и полицейская машина подъехала, и никто из нее не вышел. Словно команды ждут.

— Возможно допустить и такое, — предположил майор, — что информацию о нас дает или сам глубокоуважаемый Ахмед Фахд Ас-Абдельджаффар, или его такая симпатичная секретарша. Когда мы пришли, когда мы вышли — посекундно. Для провокации, не могу не признать, все слишком хорошо просчитано. Как для боевой операции.

— Очень не хотелось бы думать на секретаршу, — сказал Щетинкин. — Она нас таким вкусным чаем поила… Если у человека камень за пазухой, он не сможет вкусный чай заварить. Чай всегда выдает внутреннее состояние человека. Потому японцы на дипломатических приемах избегают поить чаем сторону, с которой натянутые отношения, а китайцы заменяют чай листьями цветов. Это исключительно чтобы свое внутреннее состояние не показать. А у секретарши за пазухой явно нет камня. Там что-то такое… Мягко говоря, большое…

— Это очень мягко говоря… Излишне мягко… — прокомментировал Плешивый, разглядывая человека, который толкнул его плечом у лифта. Мужчина этот вышел из дверей здания и стоял перед ними, видимо, ожидая машину.

— Этот? — спросил Никодимов.

— Он самый. Жалко, слова он не промолвил. Знать бы кто, американец, англичанин, немец, француз… Это может быть важным в какой-то момент.

Новый телефонный звонок помешал майору Плешивому разглядывать. Теперь уже номер был незнакомый. Тем не менее Виктор Сергеевич ответил: