Сквозь слезящиеся глаза он видел приближающуюся фигуру, затем что-то мягкое ткнулось ему в руки.

— На, возьми… оголодал небось.

Пальцы узника сжали дар, он поднес полученное к лицу, в ноздри ударил сладкий, давно, казалось бы, забытый аромат. Хлеб… Кажется, надо что-то сказать.

— Спасибо… — вспомнил он нужное слово. — А имя-то у барона есть? Как зовут?

— Имя ненашенское, — послышалось в ответ. — Дьен ди’Флур, такое вот имя-то. А барон хороший, добрый. И селянам послабление дал. Спры… спро… как это дядька мой говорил… а, справедливай он, о как.

— Справедливый, значит, — прошептал бывший узник, поворачиваясь к детинушке спиной, и, уставившись перед собой невидящими глазами, двинулся через опущенный надо рвом подъемный мост. — Он, говорите, справедливый. Ну-ну… Справедливость, ее ведь правильно понимать надо. Это не каждому дано… Спасибо тебе, барон… уже барон, вот даже как. Выскочка, наемник — и сразу тебе титул. Это ведь, как ни крути, несправедливо, разве не так? Ну ничего, барон, мы ведь еще встретимся, потолкуем… о справедливости. Непременно потолкуем.

Базиль Курф, проводив взглядом оборванного, грязного человека, сжимающего в скрюченных пальцах каравай хлеба, поставил свинцовой палочкой крестик в списке против имени Дорха дер Лидена и принялся неуверенно, шевеля губами и водя пальцем по строке, разбирать следующее имя.

— Цитадель падет сегодня. Максимум — завтра. — Зарид дер Рэй нервно расхаживал по комнате, чем вызывал раздражение Зоргена. Но даже если бы он и неподвижно стоял в уголке, Ульрих дер Зорген все равно был бы зол. Это состояние души не проходило у него уже несколько месяцев. Практически с того самого момента, как боевые действия перенеслись на территорию, ранее принадлежавшую союзникам Цитадели.

— Твое нытье отвратительно, Зарид, — заметил Зорген, проводя пальцами по рукояти меча.

Ему смертельно хотелось кого-нибудь убить. Тогда, обрушивая водопад огня на головы приближающимся солдатам, он и не предполагал, как это сладостно — видеть корчащихся от боли врагов. Конечно, и до этого дня ему приходилось брать чью-то жизнь. И не раз — боевые маги редко бывают пушистыми овечками, а уж Верховный маг Огня — и подавно. Но те случаи были единичными — ну, пусть даже десяток противников…

— А твоя ненависть, Ульрих, не приблизит победу. И даже не отсрочит поражение.

Зорген подумал, что Зарид дер Рэй — идеальный кандидат в покойники. И все же сдержался — шанс, что Цитадель выстоит, все же оставался, и даже если нет — присутствие еще одного высшего мага это не тот козырь, который можно бесцельно сбросить.

— Мы здесь собрались, кажется, с вполне определенной целью, не так ли? — прошипел он, прожигая Зарида взглядом. Ульриха радовал хотя бы тот факт, что на Совете не присутствовал Дерек. Эта хитрая лиса могла в любой момент выкинуть совершенно непредсказуемое коленце… нет уж, лучше иметь дело с прямым как палка дер Рэем — от него всегда знаешь, чего ждать.

— Кажется, этот вопрос уже обсуждался, — недовольно дернула плечиком Тионна, краем глаза поглядывая на свое отражение в зеркале. Беседа ее волновала мало. — Согласна, не дело, чтобы библиотека досталась этим… дикарям.

— Не такие уж они и дикари, — заметил Зарид.

— Да уж, ты знаток…

Мрачная реплика Зоргена относилась, как понимали все, к племени ургов — молодому, еще не очень многочисленному, но уверенно набиравшему силу. Племени, созданному целиком благодаря магии дер Рэя. Зарид даже пошел на неслыханный риск, чтобы принести из Гавани Семи Ветров хрустальные зерна, из которых изготовил величественную статую, подаренную им ургам в качестве главного идола. Во избежание насмешек он придал статуе вид огромного чудовища… и все равно Тионна всегда была готова заметить, что фамильное сходство Зарида с Алмазной Твердью, как была названа статуя, безусловно, просматривается.

— Попрошу… — вспыхнул уставший уже от этих выпадов Зарид, но старый дер Унвейт, главный алхимик и старейший среди присутствующих, примирительно поднял руку.

— Полноте, господа маги, полноте. Неужто у нас нет сейчас других забот, кроме упражнений в остроумии? Прекрасная Тионна дер Касс, как обычно, права, вопрос с библиотекой решен давно. Но вот что делать с Ключом Ветра?

— Он останется у меня, — безапелляционно заявила целительница. — Он спрятан надежно… достаточно надежно.

— Среди тех, кто подходит к стенам, есть неплохие маги. Они смогут найти любой тайник, — напомнил Зарид. Он и сам был бы не прочь наложить руку на Ключ… особенно после того, как побывал в Гавани.

— Мой тайник они не найдут…

Наверное, маги могли бы спорить не один час, но тут дверь распахнулась, и на пороге появился Дерек дер Сан. Только он мог посметь открыть, не постучавшись, двери в зал Совета. Вместе с ним в зал ворвались запахи боя — огонь, кипящая смола, дым пожаров…

— Они пошли на приступ, — выдохнул он, смахивая со лба бисеринки пота. — Алхимики выпускают ньорков, последних из оставшихся… мы нужны на стенах, господа.

Точная дата и время проведения Совета неизвестны.

Протокол не велся. Живых свидетелей не осталось.

Или кто-то остался?..

* * *

Таяна задумчиво пнула невысокий холмик пепла. Происходи это на пожарище — и невесомое облачко поднялось бы в воздух, оседая потом на одежде, коже, волосах… но этот пепел был другого рода. Легкий, сухой — он тем не менее струился, как вода. Бугорок распался и стек с сапога девушки, не оставив ни малейших следов.

— Гадость, — прошептала она брезгливо. — А в прошлый раз пепел вел себя иначе. Ты помнишь?

Мелкий моросящий дождь, уже много столетий беспрерывно пытающийся смочить сгоревшую землю, ронял мелкие капли, мгновенно исчезавшие среди пластов пепла. В отличие от сапога волшебницы эти капли не могли разрушить причудливые Формы, образованные жирными хлопьями. Это место не подчинялось законам природы, ибо тысячу лет назад здесь столкнулись силы, пошатнувшие само мироздание. Пылал огонь, сжигавший не просто траву и древесные корни, — в нем горела сама сущность земли. И хлестали струи вызванного магией дождя, тщетно пытаясь победить бушующее пламя. И даже сейчас, спустя немыслимое количество лет, кое-где подымались к вечно серому небу струйки дыма, а с этого мрачного сырого неба падали вниз мелкие капли, одна за другой, бесконечно… Уже давно исчезли с лица земли люди, начавшие битву, — а их магия продолжала долгую бессмысленную войну.

— Я никак не могу поверить, что Оракула больше нет.

— Это его собственные слова, — заметил Денис. Он уже успел пару раз поскользнуться и рухнуть в пепельную подушку. Но костюм, как и сапоги Таяны, был чист — ровно настолько, насколько может быть чист костюм путника, который провел в дороге не один день. — Нам обязательно надо будет заглянуть в его пещеру.