— Женщины, вы знаете правила, — говорил Дирлинг, и по спине Джо пробежал холодок. — И вы знаете, что капитан не позволит их нарушать.

Женщины нервно зашевелились и забормотали про себя.

— Кроме воды, — продолжал Дирлинг, — самым важным удобством на корабле является еда. И если дела пойдут плохо, кража продуктов окажется покушением на убийство. И тут до нашего сведения дошло, что одна из вас проникла в кладовую.

Дирлинг кивнул, и два могучих матроса — один с уродливой татуировкой на руке, а другой с густой черной бородой — стали продвигаться по толпе женщин. Десятки беспокойных взглядов следили за ними, явно вздыхая с облегчением, когда те проходили мимо.

Джоселин заметила, что Долли Уайтхед нервно сплетает и расплетает свои толстые пальцы.

— Если бы они знали, кто это сделал, — прошептала Долли, — они бы не стали так долго ждать.

Но ее плечи дрожали, и она нервно облизывала губы.

Джоселин наблюдала за ней, за приближающимися мужчинами, за женщинами, расступавшимися перед ними как море перед Моисеем, и вдруг у нее упало сердце.

Господи! Ей впервые пришло в голову, что все то время, пока Кончита болела, она не просила есть. Ей удавалось удержать в себе только самую мизерную порцию, но Долли всегда предлагала ей еще что-нибудь, чтобы поддержать ее силы.

Глаза Джоселин уставились на татуировку на руке матроса, когда он остановился прямо перед ней. В первый, страшный момент Джоселин показалось, что он пришел за ней, но вместо этого они схватили Долли за руки и потащили ее, упиравшуюся и сопротивлявшуюся, на корму.

— Миссис Уайтхед, — объявил Дирлинг, всегда очень официально. — После всестороннего разбирательства по поводу воровства продуктов мы обнаружили, что в этом преступлении виновны вы.

Долли не ответила, но ее немолодое тело свело от страха.

— За преступление такой важности не может быть снисхождения. Вас привяжут к мачте и выпорют, как и полагается поступать с такими ворами, как вы.

— Нет! — Долли попыталась освободиться, но мужчины крепко держали ее. — Я сделала это только для того, чтобы она не умерла. Мне показалось, что она скоро умрет, неужто вы не понимаете? Я же не могла дать ей умереть!

Стоявшая рядом с Джоселин Кончита жалобно застонала — а ведь прежде девушка была такой гордячкой.

— Долли… она сделала это ради меня, — прошептала Чита, когда матросы поволокли толстуху к мачте. — Я не могу позволить им так поступить с ней.

Кончита смотрела прямо перед собой, смертельно бледная, с серыми тенями под глазами. Она покачнулась, и Джоселин схватила ее за руку.

— Ты не должна этого делать. Ты еще слишком слаба. Они тебя убьют.

— Какая разница. Долли мой друг. А у меня мало друзей. Я должна ей помочь, ведь она старалась, помочь мне.

Она снова попыталась пойти вперед, но Джоселин заступила ей дорогу.

— Я пойду. Я молодая и сильная, я не болела. Десять плетей — это не так уж много, — она вспомнила Броуни. — У меня есть друг, которому пришлось вынести пятьдесят.

— Ты… ты сделаешь это для меня… для Долли.

Джоселин не ответила, а направилась на нос корабля, проталкиваясь между рядами женщин, молясь, чтобы смелость не оставила ее.

— Это не она! — выкрикнула Джо громким и чистым голосом. — Это я сделала!

Привязанная к мачте Долли в разорванной на спине блузе, обнажившей следы сифилиса на ее прозрачной, испещренной сосудами коже, резко обернулась.

Дирлинг замер.

— Прошу прощения за то, что не соглашаюсь с вами, — проговорил он, — хотя мне безразлично, если вы желаете занять место этой старой женщины, — он так злобно улыбнулся, что Джоселин вздрогнула, — отвяжите ее.

— Ты… ты уверена, крошка? — прошептала Долли, когда ее руки высвободились и она смогла повернуться к Джоселин.

— Все нормально.

— Я никогда этого не забуду.

Долли поглотила масса женщин, сквозь которую она прокладывала себе путь к своей маленькой темноволосой подруге.

Руки Джоселин связали, закинули за голову и привязали к мачте. Дирлинг собственноручно разорвал ее блузу и тонкую сорочку под ней. Она ощущала его распутную улыбку так же отчетливо, как и холодный воздух.

— Думаю, что я сам окажу вам эту честь, — Дирлинг взял плеть из рук матроса.

И тут Джоселин впервые заметила, что это не один ремень, а несколько. Девятихвостная плетка. Господи, помоги мне!

Она набралась мужества, но это не помогло — когда плетка обрушилась на нее, боль была такой острой, что она вскрикнула и у нее подкосились ноги. На ее спине появились алые шрамы, и кровь струйкой потекла на юбку. Господи, как же пережить еще девять?

Ее всю трясло, она боялась закричать, ее спину жег нестерпимый жар. Она услышала, что Дирлинг снова поднял плетку, и закрыла глаза, невольно вцепившись в мачту. Мачта заскрипела, когда корабль качнуло. Плетка стукнула по палубе.

— Остановитесь, мистер Дирлинг! — из толпы матросов выступил Сайлас Микс и подошел к первому помощнику. — Вы сказали, что вам все равно, кто займет место старухи. — Расставив ноги, выставив вперед обнаженную мускулистую грудь, он опустил руки на пояс, посмотрел в глаза Дирлингу и улыбнулся. — Я встану вместо девчонки.

Джоселин повернула голову, чтобы встретиться с ним глазами. Она понимала, что должна возражать, но у нее не достало на это мужества.

Сайлас Микс положил конец ее колебаниям еще более широкой улыбкой и подмигиванием.

— Это весьма необычно, — сказал рассерженный Дирлинг.

— Отвяжите девушку! — на мостике появился капитан Боггз в безупречной синей форме. Он был ниже Дирлинга ростом, старше его и уже начал лысеть, но в нем чувствовалась власть. Первый помощник открыл рот, чтобы возразить, но встретил мрачный предупреждающий взгляд капитана и стал выполнять приказание.

Через несколько минут Джоселин была на свободе, а Сайлас Микс занял ее место у кипарисовой мачты. Удары, наносившиеся под наблюдением капитана, были быстрыми и чистыми, они падали на обнаженную спину моряка, пока она не покраснела. Сайлас остался стоять, лишь пару раз тихо простонав. Потом несколько его товарищей, явно потрясенные его мужеством, отвязали его и проводили в каюту.

— Не могу в это поверить, — Чита ждала внизу трапа, ведущего в трюм, пока Долли помогала Джоселин спуститься. — Я никогда не видела более смелой женщины.

— Совсем не такой смелой, как мистер Микс. Джо перекосило от приступа страшной боли, и она двинулась к скамье у деревянного стола.

— Он замечательный человек, правда.

— Правда, — согласилась Джо.

— А ты замечательная подружка, — глаза Читы наполнились слезами. — Я была неправа, когда так плохо относилась к тебе. Надеюсь, ты сможешь простить меня.