Хаома огнем кружила в жилах.

Огонь пылал на алтаре, горел для Великой и Доброй Богини Всего Сущего.

* * *

До Александрии Кавказской им оставалось не более пятидесяти стадий. Тетрарх Герпандер, с момента отправления неспокойный, теперь немножко расслабился. И пришел к выводу, что можно, наконец, дать немного передохнуть коням. Он остановил своего жеребца и повернулся к подчиненным. Но дать приказ не успел.

Он почувствовал сильное дрожание земли, а отчетливо видные на фоне неба верхушки гор вдруг размазались в глазах. А потом все ущелье, казалось, свалилось на них.

Катящиеся с обрыва камни упали на передовой отряд, повалив коней вместе со всадниками. Тех, кого крупные камни обошли, накрыл и повалил с коней град более мелких камней, сорванных лавиной со склонов. Кони дико ржали, всадники в авангарде кричали и матерились. А следом за градом камней на них посыпался град стрел. На глазах Герпандера перелетел через зад коня фригиец Стафилос, которому стрела попала в горло, рядом упал всадник, получивший в глаз. Еще один боролся со стрелой, вонзившейся в плечо.

Со свистом полетели брошенные с обрыва дротики, следом за ними, почти в тот же миг, на них со склона бросились вооруженные люди.

— Бей! — крикнул Герпандер, пришпорив Зефиоса. — Бей их! Аляле аляля-а-а-а!

Вороной жеребец уже в который раз спасал жизнь своему хозяину. Как антилопа, он перескакивал через огромные камни, лавировал между ними, как газель, с разгона сбивал нападающих, как боевой слон. Причем делал это так быстро, что опередил всю тетрархию и неожиданно вынес Герпандера прямо между врагов. Он вдруг оказался между ними, в самом центре, чувствуя со всех сторон смрад шкур и меха, в которые они были одеты, вследствие чего больше напоминали полузверей, чем людей.

Но Зефиос и его всадник не впервые были со всех сторон окружены врагами, людьми, полузверями, в том числе и зверями. Герпандер мгновенно умертвил двоих, коротким движением проткнув им горло кавалерийской сариссой. Зефиос ударом копыта разнес голову третьему. Четвертый получил прямой удар в лицо, прямо под волчью шапку с пастью и клыками, которая покрывала его лоб. Пятый, такой же оборотень в волчьем образе, пытался ранить Зефиоса в брюхо кривым, как серп, ножом. Герпандер сбил его ударом древка и пригвоздил к земле.

— Аляле-е-е аляля-а-а-а-а-а-а!

«Однако прав был Астрей, халдейский маг, — подумал он, вырывая острие. — Я испорчен войной. Убивать — это единственное, что я умею».

Остатки тетрархии пробивались к нему во главе с Бризосом, у которого сочилась кровь из раны на лбу. Разгоряченный боем Герпандер не стал ждать, он снова пришпорил Зефиоса и в одиночку бросился на горцев из Паропамисад,[176]которых все больше и больше соскальзывало вниз по склонам. Многие достигали земли уже мертвыми, сраженные сариссами, ксистонами[177]и скифскими пальтонами, которые бросала продрома. Увидев, что древкового оружия ему хватит, Герпандер крепко сжал ногами бока своего жеребца, привстал и со всей силы метнул собственную сариссу, навылет прошивая огромного бородача в шапке с рогами буйвола, явно вожака, потому что после его падения часть горцев пошла врассыпную. Тетрарх схватился за копие и бросился на тех, что уцелели. Одному он снес голову вместе с его косматым колпаком. Другому, вооруженному кремневым рубилом, отрубил руку выше локтя.

И тогда Зефиос, Западный Ветер, дико заржал, дернулся, стал на дыбы. И рухнул на камни. Герпандер в последнее мгновенье успел соскочить, чтобы не быть придавленным лошадью. Он упал, потом вскочил и застыл, видя стрелу наполовину вошедшую в шею лошади. На большее у него времени не было. На него неслись трое, все вооруженные огромными, как косы, ножами. Чудовище, голову и плечи которого покрывала шкура козла вместе с рогатой и зубастой головой. Второй, никак шаман, потому что весь обвешенный гремящими костями. И третий, в штанах шерстью навыворот, настоящий сатир.

Не успели они добежать, как шамана и козлоголового свалили с ног прицельно брошенные пальтоны. Сатир убежал. А к Герпандеру неожиданно присоединились Бризос и несколько человек из продромы вместе с пятью верховыми лошадьми.

Глаза Зефиоса помутнели. Его голова беспомощно упала на камни.

— Коня! — зарычал Герпандер. — Подайте мне ко…

Стрела попала ему под правую ключицу, с легкостью пробив кожаную куртку. Он схватился за оперение, в это мгновение вторая стрела угодила ему в лицо, пронзая левую щеку и выходя через шею. Герпандер упал на колени. Он чувствовал, как Бризос пытается его поднять. Но силы уже покинули его, и он перелетел через руки. Изо рта у него пошла кровь, он подавился, захрипел, в глазах у него резко потемнело, руки и ноги стали холодными.

— Аляле-е-е-е аляля-а-а-а-а!

Прозвучал мощный боевой клич македонцев, застучали копыта, со свистом полетели стрелы, прореживая толпу убегающих паропамисадовцев. Со стороны входа в ущелье прибывало подкрепление. Гиппотоксоты, конные лучники, в кожаных шлемах и прошитых кабадионах.[178]

Герпандер этого уже не видел. Он погружался в черную ночь, в небытие.

«Я — Герпандер, сын Пирра, — успел еще подумать он. — Продром, командир первой тетрархии третьей илы в непобедимой армии Александра, Великого Царя Македонии. Царя, под предводительством которого мы поставили на колени Сирию, Египет и Персию, взяли Эфес, Тир, Вавилон и Персеполь. Мир наш. Он стоит перед нами на коленях. Но я, Герпандер, покорения Индии уже не увижу. Потому что тону в собственной крови, которая заливает мне легкие. Здесь, в этом забытом богами ущелье забытой богами страны. Погибаю от топорно изготовленных стрел одетых в шкуры дикарей, настоящих горных полузверей.

Воистину, жизнь — это игрушка Тихе…»

* * *

Было позднее лето, седьмой год царствования Великого Царя Александра.

* * *

Сержант Гущин отбросил свой ПКМ, он не мог уже стрелять, пуля разнесла ему кисть правой руки и оторвала два пальца. Он схватил гранату, выдернул зубами чеку, бросил наугад.

— Прощай, прапор! — крикнул он срывающимся голосом.

Стреляющий из утёса Бармалей не повернул голову. Наверное, не слышал, кровоточили оба его уха. Выстрелы и взрывы глушили все.

* * *

Было воскресенье, семнадцатое июня 1984 года. Пятого года войны в Афганистане.

* * *

Откровение святого апостола Иоанна Богослова: Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим. И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это смерть вторая.[179]