Лариса не знала. Все это показалось ей какой-то неприличной детской игрой и не вызвало интереса. Кроме того, Лариса была из тех людей, которые стесняются словесного выражения своих интимных желаний.

Некоторое время после того разговора Кирилл жил в режиме медового месяца. И Лариса жила так, как будто у нее был медовый месяц, а она сама была новобрачной из романа викторианской эпохи, которой все, что с ней происходит, не доставляет радости, но лишь вызывает страх, отвращение и невинное недоумение: неужели все мужчины такие?.. Потому что почти каждую ночь Кирилл рассказывал ей все новые и новые подробности про Иру, затем про Таню — как они себя вели, затем про каких-то других женщин.

Лариса много раз жалобно спрашивала: «Это что, все правда?»

— Ты забыла, — отвечал он, — что я писатель. С Ирой мы видимся всегда только вместе, а Таню я вообще не встречал ни разу после того, как она уехала... просто мне интересно придумывать... А ты поверила? Значит, я хорошо придумал!..

Прошло какое-то время с момента того разговора — тридцать восемь дней, Лариса точно помнила, — и Кирилл спросил:

— А можешь представить, как бы ты чувствовала себя с другим мужчиной?

Вопрос прозвучал достаточно решительно.

Лариса удивилась — что можно на это ответить? Что у нее других дел по горло, кроме как представлять себя с другим мужчиной? Но это прозвучало бы грубо, и она предпочла просто промолчать. Но Кирилл не унимался:

— Может, хочешь попробовать? Ну, представить себя с другим мужчиной!.. Что ты будешь делать, если он... А если ты... Как ты думаешь, тогда он?.. И что будет, если вы... а например, если...

Лариса только испуганно вздохнула.

— А я бы не имел ничего против, — напряженно проговорил Кирилл, — если бы ты мне изменила, а потом рассказала...

Лариса поглядела на него взглядом, в котором смешались возмущение, растерянность, обида.

— Ты с ума сошел! — выкрикнула она.

— Но тебе же самой скучно...

Лариса принялась уверять, что ей совсем не скучно, просто она устает, а так она нисколько, и всегда... только с тобой, и так далее... Пока не поняла, что его это раздражает.

Он был Киром Крутым, и это давало ему право на странные желания. Конечно же, он был главным в их жизни, но Лариса все еще ничего не понимала.

Намеки становились более конкретными и уже звучали как предложения — ведь в этом нет ничего плохого, это обычная практика... это благоприятно скажется на нашей сексуальной жизни, и даже — так и спасают брак. Намек на спасение брака Ларису напугал.

А Кирилл все не отставал, будто на что-то решившись, и довольно злобно, словно заранее настроившись

на отпор и злую обиду, сказал, что этого хотят все. Того, что он ей предлагает. Но прозвучало это не как предложение или уговор, а как требование и угроза.

И, наконец, он прямо высказался, что это для него важно, необходимо, он этого хочет и требует, и имеет право. И если она не заметила, что давно неинтересна ему, то он ей об этом говорит. И он найдет, с кем разделить свои фантазии.

Это лишь сначала казалось — ужас, кошмар, все кончено. Это только первой реакцией были возмущение и злость — нет, ни за что, никогда, уйду! И тут же мгновенно пришла мысль: куда?

Лариса никогда долго не сердилась, не обижалась — она была очень здравая женщина. К тому же, когда человека долго уговаривают и в чем-то убеждают, все понемногу меняется, и то, что вчера казалось невозможным, незаметно становится приемлемым — а что, если в этом и правда нет ничего страшного?

Она обязана идти ему навстречу... разве не долг жены доставлять удовольствие своему мужу? Да и, в конце концов, ответственность за все это несет он.

Она прочитала большую красиво изданную книгу о сексуальном поведении. О том, чего хотел от нее Кирилл, в книге было написано всего несколько слов в разделе «Сексуальные фантазии». С одной стороны, мягко и неопределенно журили подобные склонности, но с другой — не называли извращениями или болезнью, а, в общем, просто намекали, что существует множество вариантов половой жизни. И каждый вправе выбирать то, что ему по вкусу.

Почему человек хочет этого, поинтересовалась у книги Лариса. Ответ был такой: это желание подтвердить

свою ценность в сравнении с другими партнерами, или просто эротический допинг, или потребность воображения. То есть, проще говоря, за восемь лет Лариса ему надоела — такой вот научный ответ.

Лариса умела спрятать неприятное в дальний уголок сознания — гораздо удобнее считать, что все в порядке. А Кирилл уже начал злиться, отходить от нее. И она подумала: «Я сделаю то, что он хочет, а дальше — дальше все уже будет хорошо. Я сделаю это, и это будет гарантией того, что у нас все будет в порядке».

Не страшно, это оказалось совсем не страшно и было похоже на все, что происходило в жизни. Например, когда-то давно она думала: «Неужели у меня когда-нибудь будет ребенок?» А потом Мариша родилась, и она не успела подумать: «Ах, не может быть, неужели у меня ребенок?» — уже надо было кормить, пеленать.

Так и тут. Раз, и все, и некогда думать о том, как низко она пала.

Когда она его возненавидела? Пока мучилась, уступить ему или нет, кажется, еще не было никакой ненависти. Когда сделала то, что он просил, была паршиво, но не очень, — как у гинеколога.

Она признавалась ему в несуществующих фантазиях, в несуществующих и реальных изменах, и самое противное было не изменять, а рассказывать. Какие слова найти для описания того, что происходило.

Но одной измены оказалось недостаточно. Ему понадобилась смена партнера, описание разницы. Кирилл требовал подробных рассказов о том, что она чувствовала, описания поведения другого мужчины, и она говорила и говорила. Это было, как если бы он заставил ее

пить молоко с пенкой, от которой ее тошнило. И от этой постоянной тошноты она прямо-таки физически чувствовала, как ее изнутри разъедает обида.

Однажды она случайно поставила на столик под любимую полочку зажженную свечку. Полочка загорелась, а Лариса была настолько заворожена огнем, что, замерев, все смотрела и смотрела, как на ее глазах полочка исчезала в пламени. Так и с Кириллом: она была здравая женщина и понимала, что у нее две возможности — остаться чистой, гордой и одинокой или женой Кирилла, женой Кира Крутого... Лариса все-все понимала, но что можно было поделать — как полочка в огне, исчезала, таяла ее внутренняя суть.

Прошло время, и Лариса почти привыкла, смирилась. Кирилл выглядел довольным, благодарным, и все как-то образовалось — даже измены, придуманные и реальные, перестали разъедать душу.

А затем она его возненавидела.

Почему он не обратился к любой другой женщине? В ответе на этот вопрос и крылась причина ее ненависти к нему. Лариса вдруг поняла — ему хотелось, чтобы это делала именно она, несексуальная, не склонная к изменам, скованная, — это было гораздо интересней, чем то же самое с любой чужой женщиной... Именно в том, что она преодолевает свой ужас, свою скованность, и был весь интерес.