— И что же, вся жизнь состоит из радости? — усомнился Эллиот. — И все существование — одно непрерывное счастье?

Неужели она настолько наивна?

— Нет, конечно, нет, — ответила Ванесса. — Но один-единственный момент счастья способен наполнить смыслом всю жизнь, так же как дрожжи придают хлебу его сущность. Миг способен показать, какой может быть жизнь и какой она задумана. Он приносит надежду в темные времена, позволяет верить в будущее. Ты никогда не был счастлив, Эллиот?

Виконт внезапно ощутил острый приступ тоски по той жизни, которую вел давным-давно, может быть, сто лет назад.

— Всего лишь несколько минут назад я ощущал себя вполне счастливым человеком, — ответил он.

— Хочешь показаться легкомысленным, — не поддалась на провокацию Ванесса. — Ждешь, что сейчас начну отчитывать за то, что считаешь секс… — Она замялась, но тут же набралась мужества и продолжила: — За то, что считаешь секс способным принести счастье. Но так оно и есть на самом деле. Секс — это праздник жизни, соединения и любви.

— А я думал, что ты меня не любишь, — тут же уколол Эллиот.

Ванесса немного помолчала.

— Но ведь не я откровенно призналась, что несколько минут назад была счастлива, — наконец парировала она.

— Так, значит, это я праздновал любовь? — продолжал допытываться Эллиот.

— О, до чего же глупы мужчины, — шутливо рассердилась Ванесса. — Конечно, праздновал. Существует немало разновидностей любви. Ты не влюблен в меня и не любишь меня. Но без сомнения, любишь… эту ночь.

— Сегодня наша брачная ночь, — уточнил Эллиот. — Секс.

— Да.

— Секс — это любовь?

— Хочешь спровоцировать ссору? — Ванесса приподнялась на локте и заглянула в лицо мужа. — Признайся.

Хотел ли он спровоцировать ссору? Возможно, она и права. Возможно, в глубине души он действительно хотел убедить себя, что не произошло ничего значительного. Он женился на женщине, которую едва знал. На женщине, которая постоянно раздражала его и даже не отличалась красотой. В постели с ней оказался по необходимости, по случаю брачной ночи, а наслаждение испытал лишь потому, что не был близок с женщиной с самого Рождества.

И даже сегодня, даже сейчас она раздражала его романтичностью натуры, верой в счастье и любовь. Даже секс казался ей любовью. А радость, по ее мнению, можно было найти почти в каждой жизненной ситуации.

И все это несмотря на потерю молодого и, судя по всему, любимого мужа, который умер от туберкулеза — неторопливого, методичного и жестокого убийцы.

— Лучше спи, а не философствуй, — распорядился Эллиот. Слова прозвучали резче, чем хотелось бы. — До утра можешь еще понадобиться.

— И ты лучше спи, — не смолчала Ванесса. — Сам можешь понадобиться.

Он едва не рассмеялся вслух. Вернулись к тому, с чего начали.

— Так, может быть, — предложил он, — понадобимся друг другу прямо сейчас, пока не уснули? А поспим потом.

Он положил руку ей на затылок и привлек к себе, чтобы поцеловать.

Ванесса закинула ногу ему на спину, а вскоре уже сидела верхом, наклонившись и продолжая поцелуй.

Оказывается, новизна пока что не иссякла.

А ночь еще не добралась даже до середины.

Счастье не всегда измерялось краткими мгновениями. Порою оно длилось и не спешило заканчиваться.

Ванесса, конечно, не питала иллюзий. Брак не был заключен по любви и никогда не планировался в качестве союза сердец. Эллиот не любил ее, а она не любила его — во всяком случае, всерьез.

И все же она испытывала к мужу пылкую страсть. Странно и удивительно, но и он тоже сгорал от желания.

За три дня и четыре ночи они то и дело бросались в объятия друг другу — счет огненным порывам был давно потерян. Ну а если признаться честно, то Ванесса все-таки сосчитала: тринадцать раз. Сосчитала и подумала, что если бы верила в дурные приметы, то число могло бы показаться зловещим. Так что надежнее было его забыть.

Ничто в жизни еще не приносило ей наслаждения столь острого, как эти тринадцать любовных воздаяний.

Они вместе ели, а во время еды увлеченно беседовали. Разговаривали о прочитанных книгах и выяснили, что у каждого был собственный круг чтения. Но это несоответствие вполне поддавалось исправлению.

— Обязательно прочитаю все книги, которые читал ты, — отважно заявила Ванесса. — И тогда сможем их обсудить.

— А вот я твои книги читать не готов, — упрямо возразил Эллиот. — Никогда не любил историю. Так что лучше просто расскажи о тех событиях прошлого, которые, по-твоему, необходимо знать.

— Вот так задача! — воскликнула Ванесса. — С чего же начать?

— Может быть, сначала? — предложил Эллиот. — С Адама и Евы?

— Нет, лучше с завоевания Британии римлянами, — решила Ванесса. — О тех племенах, которые жили здесь раньше, известно совсем мало. Римляне великолепны, Эллиот. Их жизнь была во многих отношениях более утонченной и роскошной, чем наша. Вот мы высокомерно считаем, что существуем в развитой цивилизации. А известно ли тебе, например, что римляне умели обогревать дома, не строя в каждой из комнат камин или очаг?

— Нет, неизвестно, — признался Эллиот.

Он с нескрываемым интересом слушал увлеченный рассказ о быте римской Британии и о том, каким образом римляне повлияли на дальнейшее развитие страны.

— Особенно ярко влияние римлян заметно в языке, — пояснила Ванесса. — Множество наших слов берет начало именно в латыни.

— Так что же, не явись к нам римляне, мы так и жили бы молча? — шутливо возмутился Эллиот. — Или, не дай Бог говорили бы на валлийском или на гэльском?

Ванесса рассмеялась.

— Видишь ли, язык непрестанно растет и развивается. А без римлян английский просто был бы другим.

Ванесса подозревала, что на самом деле исторические познания мужа значительно глубже, чем он пытался показать. В конце концов, ни один образованный джентльмен не мог находиться в полном неведении относительно прошлого собственной страны и цивилизации в целом. Скорее всего Эллиот просто притворялся, чтобы подразнить. История была ее страстью, однако далеко не всегда удавалось найти людей, готовых слушать рассуждения о седой старине.

Склонность Эллиота к невинному лукавству казалась забавной.

Супруги подолгу гуляли, наслаждаясь чудесной погодой. Несмотря на раннюю весну, солнце празднично сияло, небо безмятежно голубело, а напоенный ароматами просыпающейся земли воздух дарил ласковое тепло. Природа решила сделать молодоженам подарок.

Они с удовольствием выходили на пустынный берег озера и радовались тишине: близкие уважали их уединение.